|
Но он сотрудник Агентства. — Он не хотел тебе давать своего теледубля. — Он ставил это в зависимость от моего решения. — Это тоже улика. — Ты думаешь? — Да, у него были опасения. — Опасения? Что Луна?.. — Нет технологий, которые нельзя раскусить. Он мог бояться этого. — И так случилось? — Наверное. Только иначе, чем он думал. — Откуда ты можешь знать? — Всегда все бывает иначе, чем можно предвидеть. — Я уже понял, — безмолвно продолжал я, — это не мог быть «захват власти». Скорее гибридизация! То, что возникло _там_, соединилось с тем, что было создано _тут_, в мастерской Лакса. Да, такого нельзя исключить. Одна дисперсная электроника влезла в другую, тоже способную к дисперсии, к различным метаморфозам. Ведь этот молекулярный теледубль частично имел и собственную память, встроенную программу превращений — так кристаллы льда сами могут соединяться в миллионы неповторимых снежинок. Всякий раз, правда, возникает шестилучевая симметрия, но всегда разная. Да! Я поддерживал с ним связь и даже в какой-то степени все еще был ИМ. И в то же время я подавал ему сигналы, но трансформировался он уже сам, на месте — на поверхности Луны, а потом в подземелье. — Он обладал разумом? — По правде говоря, не знаю. Не обязательно знать устройство автомобиля, чтобы его водить. Я знал, как им управлять, и мог видеть то же, что он, но не знал тонкостей его конструкции. Но чтобы он вел себя не как обычный, теледубль, не как пустая скорлупа, а как робот — об этом мне ничего не известно. — Но известно Лаксу. — Наверное. Однако не хотелось бы обращаться, к нему, во всяком случае напрямую. — Напиши ему. — Ты спятил? — Напиши так, чтобы понял только он. — Они перехватят любое письмо. По телефону тоже не выйдет. — Пусть перехватывают, а ты не подписывайся. — А почерк? — Письмо напишу я. Ты продиктуешь мне по буквам. — Получатся каракули. — Ну-и что? Знаешь, я проголодался. На завтрак хочу омлет и конфитюр. Потом сочиним письмо. — Кто отошлет его? И как? — Сначала завтрак. Письмо поначалу казалось невыполнимой задачей. Я не знал домашнего адреса Лакса. Это, впрочем, было не самое главное. Писать надо было так, чтобы он понял, что я хочу с ним встретиться, но понял он один. А поскольку всю корреспонденцию проверяли лучшие специалисты, предстояло перехитрить их всех. Поэтому никаких шифров. Кроме прочего, я не мог довериться никому и при отсылке письма. Хуже того, Лакс, возможно, уже не работает в Агентстве; а если даже письмо чудом дойдет до него и он захочет вступить со мной в контакт, целые орды агентов будут следить за ним в оба. К тому же специальные спутники на стационарных орбитах наверняка неустанно наблюдали за местом моего пребывания. Хоусу я верил не больше, чем Грамеру. К Тарантоге тоже обращаться нельзя. На профессора можно было положиться безоглядно, но я не мог придумать, как уведомить его о моем (или нашем) плане, не привлекая внимания к его персоне, — впрочем, и без того, наверное, в каждое окно его дома целится сверхчувствительный лазерный микрофон, а когда он покупает в супермаркете пшеничные хлопья и йогурт, то и другое просвечивают, прежде чем он переложит покупки из тележки в автомобиль. Но было уже все равно, и сразу после завтрака я поехал в городок тем же автобусом, что и в первый раз. |
