– Отдают, если ребенок им не нужен. Она мешала мне работать. Мои клиенты были недовольны, когда в разгар страсти мне приходилось вставать и идти менять ей пеленки.

– И вы продали ее?

– О нет, – хитро улыбнулась Фиона. – Продажа детей противозаконна.

– Отдавать детей тоже запрещено законом.

– Правда? – изобразив искреннее удивление, осведомилась Фиона. «Ну так предъявите мне обвинение» – читалось в подтексте.

– Вы отдали ребенка супружеской паре?

– Да. Очень милая пара из среднего класса. Они не могли иметь детей и очень из-за этого переживали.

– Какого возраста?

– Среднего.

– Чем занимался супруг?

– Кажется, что-то в области банковского дела, – подумав, ответила Фиона, потом помолчала и добавила: – А может, страхового бизнеса.

– Они жили в Лестере?

– Не помню.

– Как вы с ними познакомились?

– Я не знакомилась. Это они со мной познакомились.

Они уже несколько раз проходили этот поворот, и всякий раз на лицо Сорвина набегала тень сомнения.

– То есть вы хотите убедить нас в том, что почтенная пара обратилась к проститутке и предложила ей забрать у нее ребенка?

Фиона уверенно кивнула, и взгляд ее стал ледяным.

– Да. Именно так.

Сорвин покачал головой, и она повернулась к Беверли.

– Вам нужно почаще выводить его на улицу. Даже в наше время с женщинами моей профессии такое случается. И есть специальные люди, которые это организуют.

– Значит, был посредник? – вскинул голову Сорвин.

– Ну, не то чтобы посредник. Просто я пустила слух.

У Сорвина возникло ощущение, что он охотится за призраками. Вся история выглядела настолько шаткой, что ее можно было разрушить одним дуновением, но, сколько он ни старался, ему никак не удавалось вывести Фиону на чистую воду.

– А где родилась ваша дочь? – скучающим тоном поинтересовалась Беверли.

– В Королевской больнице Лестера.

– Под каким именем вы были там зарегистрированы?

– Не помню, – улыбнулась Фиона Блум.

Беверли понимающе кивнула, словно соглашаясь с тем, насколько легко забыть подобные сведения.

– Значит, ребенок, похороненный на территории поместья Вестерхэм, не имеет к вам никакого отношения?

– Нет, – покачала головой Фиона. – Конечно, если эта милая пара его не прикончила. Но даже если это и так, ко мне это не имеет никакого отношения.

– Его? – с улыбкой переспросила Беверли.

И на лице Фионы Блум впервые появилось растерянное выражение.

– Я имела в виду… ее.

– По-моему, вы слишком многое умудрились забыть, Фиона. Вы не помните фамилию пары, удочерившей вашего ребенка, не помните фамилию, под которой зарегистрировались в больнице, – ну, это еще можно как-то понять. Но теперь вы не уверены в том, какого пола был рожденный вами младенец.

– Но это было так давно.

Беверли едва не рассмеялась и сказала Сорвину театральным шепотом:

– Интересно, а пол своей матери Фиона помнит?

– Слушайте, я просто оговорилась. Я имела в виду «ее».

– И все же вы сказали «его». А это интересно, потому что мы не упоминали пол найденного в поместье младенца. Так с чего же вы решили, что мы обнаружили останки мальчика, если, как вы утверждаете, у вас родилась девочка?

– Я ничего не утверждала…

– Да вы нам не переставая лжете, Фиона! – подскочил Сорвин.