— Между прочим, этот мост был одним из первых объектов стройки, — сказал Смирнов, — трудное было дельце. Нужно было положить стальную балочку в гнездо — с одного берега на другой. А балочка была в двадцать пять метров длины. Между прочим, Сашка клал на своём кране. Весь аул сидел на том, на левом берегу, люди не верили, что удастся эта операция. Всё шло нормально, а потом лебедка, которая держала кран, стала клевать над пропастью. Сашка не растерялся, успел положить балку точно в гнездо, а кран между прочим, всё равно завис — вот-вот загудит в пропасть: стропа на той стороне зацепилась. Аульчане пробовали отцепить — ничего не вышло. К самой кромке подойти и двумя руками взяться никто не рискнул. Тогда Сашка вылез из кабины и по этой балочке над пропастью — пошёл. Между прочим, отцепил, спас кран. Когда он по этой балочке возвращался, начальник строительства, Кузьменко, в обморок хлопнулся — нервы не выдержали.

— А где сейчас этот Саша? Вот бы познакомиться! — восхищенно сказал Слава.

— Да ты знаком с ним, пиво вместе пили, тот, что в джинсах.

— В джинсах? — Слава вспомнил лицо длинноволосого юноши: серые чистые глаза, пушистые ресницы припухшие нежные губы, надменная улыбка. И вдруг он остро почувствовал, что из всех мест на земле — стройка лучшее, куда бы он мог приехать.

— Да тут, между прочим, дырок не так много, — сказал Смирнов, когда они вернулись в редакцию. — На первой да на четвертой полосе. Я на первую набросаю, у меня есть кое-что в записной книжке, я даже начал. Вот послушай: «Бой в ущелье», нет — «Наступление в ущелье». Начну так, послушай: «Здесь можно стоять часами и не надоест, настолько подавляюще, захватывающе и потрясающе грандиозное наступление на реку. Оно ведётся в трех направлениях: бой на перемычке, бой на врезках, бой в котловане…» Ну как, старик?

— Очень хорошо, — одобрил Слава, мало понимая, зачем работу обязательно сравнивать с войной, — только ведь я всего этого не видел.

— Увидишь, чудак-человек! А пока давай пару письмишек на школьную тему обработай. Конец учебного года, а они тоже, между прочим, люди. — Он подал Славе два авторских письма и снял телефонную трубку.

— Алло, Люсенька, дай хату! Алло, Витька, матери скажи… Ну, позови, позови. Варь, сходи, пока не закрыли, в магазин. Я с человеком приду. Сказал сходи — всё! — И положил трубку, как бы пресекая сопротивление жены. — Мне на четвертую полосу надо сто двадцать строк, так что разбавь там пейзажем.

Письма, которые Смирнов дал Славе, были в несколько строк. В одном сообщалось, что в поселковой школе начались экзамены, в другом, что пионеры ездили на районный слет туристов.

— Можно я на машинке? — спросил Слава.

— Бери, если умеешь.

Слава поставил пишущую машинку на свой стол, заправил чистый лист бумаги, положил руки на клавиши, на секунду закрыл глаза и… застрекотал, как из пулемёта:

— «Кто быстрее разожжёт костер?

— Кто не собъётся с дороги в глухом лесу?

— Кто раньше всех поставит палатку?

— Чей суп будет вкуснее?

Поспорить об этом собрались в лесистом Чак-Чаке пионеры нашего района…»

— Ты смотри, — сказал Смирнов, наблюдая за Славой, — здорово стучишь!

Слава знал, как поражает всех его умение работать десятью пальцами, не глядя на клавиатуру пишущей машинки.

— Я телеграфист первого класса, армейская специальность.

— Для нашего дела — это клад, — сказал Смирнов.