— Да вот, неделю уже, как приехал, извините, что так долго не приходил. Замотался. В редакции головы поднять некогда от работы. Потом столько впечатлений…

Фёдор молча курил.

— Здесь мне нравится. Люди хорошие. Очень интересно. Я был в котловане. Знаете, познакомился с удивительной женщиной, её зовут Станислава Раймондовна, она геолог, сама из Ленинграда. Мы с ней облазили весь левый берег, все тоннели, все штольни. И мой редактор, Смирнов, хороший человек и журналист отличный.

Фёдор молча курил.

— Я живу сейчас у Сергея Алимовича Алимова. Хороший человек, молодой, всего на год старше меня, начальник экспериментальных работ. Мы в вагончике живём. Хорошая комната.

Фёдор бросил окурок в пепельницу на стуле у кровати, промахнулся, окурок упал на пол. Слава подобрал и положил его в переполненную пепельницу. Потом вынес её за дверь и вытряхнул в урну, стоявшую в коридоре. Когда он вернулся, Фёдор курил новую сигарету.

— А с вами кто живёт? — спросил Слава, которого тяготило молчание Фёдора.

— Люди.

— Пойдёмте завтракать. Мне на работу.

— Не хочу.

— На дворе сегодня не так жарко. Пока не жарко. — Слава сел за стол, покрытый ободранной голубоватой клеёнкой, оглядел комнату. Все другие кровати были аккуратно застелены «конвертиком», простыни довольно чистые, наволочки с привычными чёрными штампиками меток. Под каждой кроватью стоял чемодан.

Слава не знал, что ещё сказать Фёдору, как вести себя с ним…

— Так пошли завтракать. Мы здесь… мы же старые знакомые… нам надо держаться вместе. — Слава чувствовал, что говорит пустое, но не мог остановиться. — Мы должны поддерживать друг друга, как родные, мы…

Фёдор смотрел на него тусклыми, бессмысленными глазами. Слава почувствовал себя так, будто Фёдор поймал его за руку в своём кармане. Прилив ярости сжал Славе горло. Он пошёл к двери, собираясь так ею хлопнуть, чтоб она разлетелась в щепки. Он взялся за ручку и… не хлопнул дверью, не ушел… Он тихо сказал:

— У меня мама умерла.

— Что?

— Умерла мама. — Слава бросился из комнаты, не видя ничего перед собой, побежал по коридору в умывальник. Прислонившись к грязной стене умывальника, прижав к ней горячее своё лицо, закрывшись от всего мира руками, он горько заплакал. В умывальнике звонко капала вода из крана, и эту капель было слышно по всему коридору, гулкому и пустому.

Фёдор стоял неподалеку от умывальника и ждал его.

— Действительно, пошли позавтракаем, — сказал он.

— Вы тоже сначала умойтесь.

— Правильно. Подожди меня на крыльце, я скоро.

Слава вышел на крыльцо. Солнце уже припекало, с каждой минутой становилось всё жарче. Фёдор не заставил себя долго ждать.

В столовой было пусто, чисто и прохладно.

— Садитесь, я всё принесу, — сказал Слава.

— Ещё чего, я тоже могу, — угрюмо возразил Фёдор.

— Садитесь! — Слава подтолкнул его к голубому столику. Фёдор грузно опустился на маленький стул.

На раздаче второго блюда стояла чернобровая белолицая девчушка лет семнадцати.

— С похмелья, — стрельнула она бесовски живыми карими глазами.

— Почему вы так думаете? — удивился Слава.

— Глаза красные.

Слава не нашёлся, что ей ответить.

— Вам котлеты с макаронами или с картошкой?

— Фёдор, с макаронами или с картошкой?

— С картошкой, — глухо откликнулся Фёдор. И это, пожалуй, было его первое желание за последнее время.