|
Изображение, очевидно, переданное с вертолета, не оборудованного специальными камерами, прыгало и уходило в сторону. При этом с экрана доносилась резкая, тревожная музыка. Потом кадр сменился, и появилось лицо диктора. Сухо, по-деловому он повторил прежнее сообщение, уточнив, что количество жертв оценивается в четыреста тысяч человек, и стал описывать лихорадочную дипломатическую суету в близлежащих столицах. Далее последовала новость, которую, по мнению Хачмена, следовало объявить в самом начале. Стало известно, что ядерный заряд не был доставлен ракетой либо военным самолетом. Он находился на борту гражданского авиалайнера, который должен был совершить посадку в аэропорту в семи километрах к юго-западу от города. Резиденция правительства переведена в Халеб, где уже принимаются соболезнования и предложения немедленной помощи от всех стран Ближнего Востока, включая Израиль и членов Объединенной Арабской Республики, от которой Сирия отделилась в апреле прошлого года. Все подразделения вооруженных сил Сирии приведены в боевую готовность, но ввиду отсутствия очевидного противника никаких боевых действий предпринято не было.
Викки остановилась у телевизора. – Что говорят? Будет война? – Не знаю. Похоже, что бомба была на каком-то гражданском авиалайнере. Очевидно, это дело рук какой-то террористической организации. – Значит, войны не будет? – Кто может сказать? И как иначе это называется, когда террористы творят такое? Начинали со взрывов в школах, и вот теперь… – Я имею в виду войну, которая может коснуться нас. – Голос Викки звучал резко, как бы напоминая, что ему не следует разыгрывать из себя виноватого. – Нет, дорогая, – произнес он, тяжело вздыхая. – Кого угодно, только не нас. – О господи! – прошептала Викки. – Налей мне чего-нибудь. Я чувствую, сегодня вечер не удастся. После обеда Хачмен разыскал телефонный справочник и набрал номер стадиона. К телефону долго не подходили, и он было собрался положить трубку, когда там что-то щелкнуло, и хриплый мужской голос ответил: – Алло! Беннет слушает. – Алло? Это стадион Кримчерч? – От неожиданности Хачмен не нашел сразу, что сказать. – Да. Это ты, Берт? – Нет-нет. Я просто хотел узнать, не отменили ли сегодня гонки? – Нет, конечно, – мужчина удовлетворенно хмыкнул. – С чего их должны отменять? Погода отличная, разве нет? – Да-да, я просто хотел удостовериться, а то вдруг… Хачмен положил трубку и уставился на свое отражение в настенном зеркале. "Отличная погода. Радиоактивных осадков не ожидается…" – Куда ты звонил? – Викки открыла кухонную дверь и пристально посмотрела на него. – На стадион. – Зачем? Хачмена так и подмывало спросить: "Неужели никому на свете нет дела до того, что на земле одним огромным городом стало меньше?" – Узнавал время начала соревнований. Она еще раз внимательно на него взглянула и вернулась на кухню – в свою маленькую изолированную вселенную. Через минуту оттуда донеслось пение и звон посуды. Потом дверь снова открылась, и из кухни выскочил Дэвид. Яростно работая челюстями, он пронесся в свою комнату, оставляя за собой слабый аромат мяты. – Дэвид, что я тебе говорил насчет жевательной резинки? – крикнул ему вслед Хачмен. – Чтобы я ее не жевал. – Ну и что? Вместо ответа Дэвид еще раз громко чавкнул набитым ртом, так что звук было слышно даже через прикрытую дверь. Хачмен покачал головой, невольно восхищаясь своим ребенком. Так упрям может быть только семилетний. "А сколько таких же упрямцев было в Дамаске? Шесть тысяч? Больше? А сколько столь же упрямых шестилетних, пятилетних и…" – Оставь Дэвида в покое, – сказала Викки, направляясь в спальню. |
