— Ты хоть знаешь, что делает этот артефакт?

— Да. Он заберет всю магию мира и уничтожит ее. Исчезнут волшебники, волшебные существа, волшебные предметы, все, что связано с волшебством.

— Тогда, выходит, исчезну и я?

— Выходит, что так.

Крысолову внезапно сделалось чудовищно неловко. Головой он понимал из-за чего, но догадывался, что дело не только в конце света. Что-то шевельнулось в груди. Жалость? Может быть, другое чувство?

— Наверное, есть возможность тебя, ну, сохранить.

— Не стоит утруждаться.

— Я могу поговорить с Брокком. Он наверняка знает несколько способов.

— Да ладно. Я переживу.

— Ты исчезнешь.

— Я фигурально выражалась. Наверняка после смерти существует множество других способов жить дальше.

— Это снова фигуральное выражение?

— Я надеюсь, что нет.

Темнота постепенно рассеялась, уступив место серому дрожащему свету, будто луна пыталась пробиться сквозь тучи, да все никак не получалось.

— Твой край света закончился? — спросила муза.

— Смотри. — кивнул крысолов.

Неподалеку от них прямо на земле лежал веревочный мост. Он был старый, с прогнившими досками и легкими перилами, которые сейчас ползали по снегу, подчиняясь порывам ветра. Кое-где досок не хватало. Мост походил на шкуру гигантской змеи, которую бросили сюда много лет назад, а время не пожалело ее и превратило в лохмотья.

— Что это? — шепотом спросила муза.

— Это мост к Храму. Последняя ступенька из Мрака в мир фантазий Брокка. Одна из лазеек.

— Он же валяется на земле.

— Не верь глазам, когда находишься во Мраке. — усмехнулся крысолов. — Это не мои слова, а Брокка. Он любил так повторять. Главное, не смотри под ноги.

— Там, наверное, ужасная пропасть? — муза усмехнулась, но очень неуверенно.

— Там ничто. Если упадешь — не вернешься.

— Звучит угрожающе.

Крысолов не ответил. Он сотню раз переходил по этому мосту, но никак не мог привыкнуть. Легкая паника сдавливала виски. Много лет назад он наблюдал, как с моста сорвался его напарник. Эти глаза, этот вопль отчаяния, оборвавшийся на высокой ноте. Вообще-то, напарник сам виноват. Он был какой-то слишком любопытный, а еще сильно любил жизнь. Тех, кто любит жизнь, ничто забирает с охотой.

Луна, наконец, вынырнула из-за облаков, осветив поле бледным светом.

— В общем, не смотри под ноги. — еще раз предупредил крысолов. — Я пойду первым.

— Какие-нибудь еще сюрпризы ожидать? — спросила муза.

— Когда перейдем через мост, старайся ничему не удивляться.

— Я же муза. Я создаю то, что заставляет людей удивляться.

— А сама?

— Ни разу.

— Вообще?

— В это сложно поверить, я знаю.

Крысолов открыл рот, не нашел, что сказать, махнул рукой и ступил на первую ступеньку моста. Действительно, странное чувство. Мир вокруг замер. Редкие снежинки застыли в воздухе. Лунный свет разделился на отдельные бледные лучи, которые вонзились в землю. Под ногами задрожала укрытая легким снегом земля. Изо рта крысолова вырвалось облачко пара. Стремительно похолодало.

А потом мир вокруг рассыпался на снежинки. И крысолов оказался в полнейшей темноте. Мост натянулся, задрожал, будто гитарная струна. Теперь под ногами была пустота, ничто, Мрак. С обледенелых ступенек срывался куцый снег, исчезающий где-то внизу.

Самое сложное — сделать первый шаг.