Еще через минуту на холм взобрался цербер. Хватка соскользнула с его спины и поклонилась странному и деликатному. Цербер сказал:

— Рад вас видеть, ребята.

— Я тоже. — отозвался деликатный человек. — Сколько лет, как говорится.

Странный человек легко кивнул.

— Я бы сказал, что это плохой повод для встречи, но раз уж никто из нас не нашел времени за двадцать два года, то можно считать, что, да, я тоже очень рад. — сказал он.

— Ждем Умника? — Хватка смотрела на горящий поезд.

— Я уговаривал его заняться геометрией, но он предпочел исчезнуть. — сказал деликатный человек.

— Я бы тоже предпочел. — отозвался цербер. — Из-за геометрии-то…

— Он сильно страдал?

Деликатный человек пожал плечами.

— Он передал тебе привет, когда я видел его в последний раз. Сказал, что несмотря ни на что… ну, ты понимаешь.

Хватка опустила глаза. Несколько секунд все четверо молчали, встав в круг, лицом друг к другу.

— Раз уж мы снова вместе. — произнесла Хватка тихо. — Давайте спасем этот ужасный мир в честь нашего общего друга.

— Я предлагал идти на север. — сказал деликатный человек.

— Я чую, что он в часе на северо-западе. — отозвался цербер.

— У кого-нибудь есть сомнения не доверять нюху Церба? — осведомился деликатный человек. — Тогда, в путь.

Не прошло и мгновения, как на холме стало пусто и тихо.

Хранители умели быль невидимыми и неслышными. Даже когда их об этом никто не просил.

— Вы же понимаете, что если я не выйду отсюда, я не смогу принести нужных лекарств. — пробормотал Крепнев. За последние десять минут он перебрал в памяти все возможные причины, по которым он мог сегодня остаться дома. Он мог заболеть, сломать ногу или руку, проспать, взять отгул за свой счет, притвориться больным и съездить, навестить маму, умереть, в конце концов… но ничего подобного не случилось, и Крепнев находился в палате с маньяком, грязной невестой и раненым мужиком в плаще.

Самое интересное, что никто в больнице, казалось, не замечал очевидного. Врачи проходили мимо, люди спешили по своим делам, два охранника вообще не подняли голов, когда Крепнев прошел мимо, таща на плече истекающего кровью человека.

Волшебство?

Крепнев не верил в волшебство. Вернее, он знал, что где-то в мире есть бродячие волшебники, пыль, что заставляет людей летать, зелья бессмертия, летающие корабли и исчезающие небоскребы — но в его собственном внутреннем мире, в том мире, где он хотел прожить до конца дней, места волшебству не находилось.

— Понятное дело, что тебе нужно выйти. — сказал паренек в очках, он же, по определению Крепнева — чистой воды маньяк. — Давай сюда сотовый.

— Что?

— Сотовый давай. — повторил паренек в очках терпеливо.

Крепнев полез в карман, выудил телефон и безропотно вложил его в протянутую ладонь маньяка. В голове вертелось: "Для чего я это делаю??", но ответа не нашлось. Вместо того чтобы возразить, Крепнев пробормотал:

— Я же офтальмолог. Я не смогу ничем помочь. И мне уже домой пора, меня ждут, понимаете?

— Кто ждет? — маньяк приложил трубку к уху.

— Мама…

— Мама?.. А, эээ, здравствуйте, вы мама офтальмолога из шестой больницы? Да, да, Пети.