Вообще же, Зимагор, несмотря на пёстрый букет ощущений, которые он испытывал при контактах с представителями конкурирующих группировок, не принадлежал к числу людей, с ностальгией вспоминающих прошлые времена и жаждущих возвращения обкомов и райкомов во всей их номенклатурной красе. Но и сегодняшняя расстановка мест слагаемых его не слиш-ком удовлетворяла. Не нравилось ему, что какие-то мальчишки, бывшие хулиганы-двоечники, которых лет семь назад и в ПТУ бы не взяли, постояльцы детской комнаты милиции, дешевые шестёрки дворовых паханов, вылезают сегодня на первые роли, изображают крутых и качают права, и что самое смешное – все им уступают, все их боятся. Не было в этом справедливо-сти, не видел даже намека на неё Зимагор, хоть тресни. А потому бесился. Но всегда вовремя себя останавливал, вспоминая, кто он и где он.

Наверное, из него получился бы неплохой террорист-одиночка, однако Зимагор был че-ловеком уже немолодым и семейным – не до роскоши бегать по дворам с самодельной "ад-ской машинкой". К тому же, Лысый Гера в плане личных симпатий Зимагора вполне устаивал: умный, интеллигентный, добившийся всего, что имеет, своими собственными руками. Якшается с ворами? Так теперь жизнь такая пошла… Да что "теперь" – старые хозяева разве лучше бы-ли? Тоже вор на воре и вором же… Продаёт секреты? Да их теперь только ленивый не продаёт. Откроешь любую газету – волосы дыбом! А от Гериной деятельности хоть прибыль государ-ству какая никакая есть: известно, что у предприимчивого бизнесмена Стрельцова с налоговой инспекцией всё тип-топ, и даже как-то без взяток обошёлся.

Так что собственный статус-кво Зимагора на сегодняшний день вполне устраивал и во многом нравился. За исключением таких вот малоприятных для всякого уважающего себя взрослого мужика минут.

Успокоив себя таким образом (а приходилось это делать в последнее время всё чаще и чаще), Зимагор сказал в трубку:

– Сами знаем – грамотные, – и сложил радиотелефон.

Вернулся Сурок. Прошлепал по лужам, но забираться в салон не стал, а просунул голову в приоткрытое окно. Волосы его были спутаны и мокры. А лицо было серым и застыв-шим. Зимагор понял: что-то произошло. Что-то экстраординарное.

– Что?!

Сурок сглотнул, помолчал, словно не решаясь произнести приготовленные слова вслух, и когда Зимагор уже собирался отвесить ему плюху, чтобы привести в чувство и выяс-нить наконец что же случилось, Сурок, заикаясь и тряся головой, выдавил:

– Они… там… оба…

– "Оба"? Что "оба"?! Да говори же, блядь!

Вместо ответа Сурок поднял правую руку и чиркнул себя вытянутым указательным паль-цем по горлу.

Зимагор одним махом вылетел из машины, оттолкнул Сурка и под требовательный сиг-нал мобильного телефона устремился к "вольво".

Сурок не ошибся. Да и как он мог ошибиться? Не слепой. Впрочем, и слепой не ошибся бы.

Оба: и Клёст и Шик, два лидера крупнейших группировок города Ветрогорска, – были мертвы. И видимо, мертвы уже долго. Часа два-три.

Зимагор приоткрыл дверцу "вольво" и тут же снова её захлопнул. Все было ясно. Крови в салоне хватило бы на небольшую скотобойню.

– Ну… что… теперь?.. – пыхтя, как паровоз, спросил нагнавший его Сурок.

– Теперь точно капец, – произнес Зимагор медленно, потом полез в карман за радио-телефоном.

2.

Лысый Гера, как и следовало ожидать, был в ярости.