Тоже мне, цивилизация. Разумные
существа. Нечего нанимать посредников, если не можешь обеспечить сносные
условия.
- Ну грэмпы тоже, скажу тебе, не подарок. Да что о них говорить? О
себе надо подумать. Как выпутываться-то будем?
- Делать нечего, придется вырабатывать мирное соглашение.
- Знать бы как. Попробуй удержи этих недоумков от нападения, если
какую-нибудь мелочь вдруг не предусмотрим. Я лично не имею ни малейшего
представления о том, с чего начинать.
- Я тоже, - уныло ответил Вартан.
- Хоть бы они все друг друга перебили, наконец, и оставили нас в
покое! - Эртих в досаде даже ударил кулаком по стенке камеры, но тут же
отдернул руку и стал брезгливо вытирать слизь о полу своей меховой куртки.
Почему-то он забыл даже расстегнуть ее, только откинул капюшон и теперь
сидел, изнывая от жары, духоты и страшной вони.
И тут Вартана осенило. Мысль была настолько проста и очевидна, что он
поразился тому, как это никто из людей не догадался до сих пор действовать
именно таким образом. Он немного помедлил, проверяя ход своих рассуждений,
потом тихо спросил:
- Слушай, Клод, а зачем нам вообще добиваться мира, который пошел бы
на пользу и Пэтлару, и грэмпам?
- Ты хотел меня видеть, Презренный? - спросил адмирал Шэор, втекая в
камеру, где содержался Лжец по пути на Пэтлар.
- Да, Четырежды Победоносный, - ответил Вартан, слегка приподнимаясь
в знак приветствия.
До чего же он отвратителен, - подумал адмирал, но все же не стал
закрывать перепонкой внутреннего глаза - милость, несоразмерная величина
которой вряд ли доступна пониманию Лжеца. Тот, похоже, совсем не
разбирается в этикете, и даже этот визит воспринимает как должное - а ведь
адмирал поначалу не намеревался выполнять беспрецедентную просьбу
Презренного о дополнительном свидании. Тому все же следовало понимать,
насколько он мерзок - особенно после заключения мира с грэмпами, после
того, как Лжец использовал для этого свою гнуснейшую способность лгать. Ни
один из разумных никогда не стремился узнать подробностей сделок,
заключаемых при посредничестве Лжецов - сама мысль об использованных
методах была невыносима. Узнать же что-то еще - значило навеки запятнать
свой разум позором. Он, адмирал Шэор, не смог бы жить, будь его совесть
запятнана ложью. А эти существа - ничего, живут, и даже презрение всех
разумных им не помеха. Потому адмирал и помыслить не мог о повторной
встрече.
Но вот совсем недавно - и десяти тысяч мгновений не прошло - ему
сообщили, что Старейшие пожаловали ему звание Четырежды Победоносный,
добавили еще один луч к его адмиральской звезде и наградили личным именем
"Спаситель Пэтлара", которым отныне его будут именовать на Вселенском
Глямбе. И адмирал, гордый высокой честью, решил-таки снизойти к просьбе
Презренного. |