существа. Нечего нанимать посредников, если не можешь  обеспечить  сносные

условия.

     - Ну грэмпы тоже, скажу тебе, не подарок. Да что о  них  говорить?  О

себе надо подумать. Как выпутываться-то будем?

     - Делать нечего, придется вырабатывать мирное соглашение.

     - Знать бы как. Попробуй удержи этих  недоумков  от  нападения,  если

какую-нибудь мелочь вдруг не предусмотрим. Я лично не  имею  ни  малейшего

представления о том, с чего начинать.

     - Я тоже, - уныло ответил Вартан.

     - Хоть бы они все друг друга перебили,  наконец,  и  оставили  нас  в

покое! - Эртих в досаде даже ударил кулаком по стенке камеры,  но  тут  же

отдернул руку и стал брезгливо вытирать слизь о полу своей меховой куртки.

Почему-то он забыл даже расстегнуть ее, только откинул  капюшон  и  теперь

сидел, изнывая от жары, духоты и страшной вони.

     И тут Вартана осенило. Мысль была настолько проста и очевидна, что он

поразился тому, как это никто из людей не догадался до сих пор действовать

именно таким образом. Он немного помедлил, проверяя ход своих рассуждений,

потом тихо спросил:

     - Слушай, Клод, а зачем нам вообще добиваться мира, который пошел  бы

на пользу и Пэтлару, и грэмпам?

     - Ты хотел меня видеть, Презренный? - спросил адмирал Шэор, втекая  в

камеру, где содержался Лжец по пути на Пэтлар.

     - Да, Четырежды Победоносный, - ответил Вартан, слегка  приподнимаясь

в знак приветствия.

     До чего же он отвратителен, - подумал адмирал,  но  все  же  не  стал

закрывать перепонкой внутреннего глаза - милость,  несоразмерная  величина

которой  вряд  ли  доступна  пониманию  Лжеца.  Тот,  похоже,  совсем   не

разбирается в этикете, и даже этот визит воспринимает как должное - а ведь

адмирал  поначалу  не  намеревался   выполнять   беспрецедентную   просьбу

Презренного о дополнительном свидании. Тому  все  же  следовало  понимать,

насколько он мерзок - особенно после заключения  мира  с  грэмпами,  после

того, как Лжец использовал для этого свою гнуснейшую способность лгать. Ни

один  из  разумных  никогда  не  стремился  узнать  подробностей   сделок,

заключаемых при посредничестве  Лжецов  -  сама  мысль  об  использованных

методах была невыносима. Узнать же что-то еще - значило  навеки  запятнать

свой разум позором. Он, адмирал Шэор, не смог бы жить,  будь  его  совесть

запятнана ложью. А эти существа - ничего, живут,  и  даже  презрение  всех

разумных им не помеха. Потому адмирал  и  помыслить  не  мог  о  повторной

встрече.

     Но вот совсем недавно - и десяти тысяч  мгновений  не  прошло  -  ему

сообщили, что Старейшие  пожаловали  ему  звание  Четырежды  Победоносный,

добавили еще один луч к его адмиральской звезде и наградили личным  именем

"Спаситель Пэтлара", которым отныне  его  будут  именовать  на  Вселенском

Глямбе. И адмирал, гордый высокой честью, решил-таки  снизойти  к  просьбе

Презренного.