Мы наблюдали за этой процедурой. Аппаратура не давала увеличения, необходимого, чтобы различать лица, но было видно, что дети в лагере остались. По‑видимому, они проделали проход в ограждении; самый смелый вышел за ограду, нашел и подобрал упаковку с присланным лекарством. Я надеялась, что у них хватит здравого смысла воспользоваться вакциной.

Некоторые из тех, кто напал на ферму и уж наверняка те мясники, которые четвертовали Сару О'Брайен, тоже заразились новой формой чумы. Скоро все они умрут, что меня нисколько не беспокоило. Беспокоило другое: они могли стать разносчиками вируса‑мутанта. Правда, наши эпидемиологи считали, что такое вряд ли случится, слишком уж мала была сейчас плотность населения. Если же это все‑таки произойдет, что ж, придется начинать снова. Снова посылать вниз сто миллионов доз вакцины, если только обитатели Ново‑Йорка не проголосуют против, ведь уже в прошлый раз не было конца недовольному ворчанию противников проекта, который оказался самым дорогостоящим за всю историю Миров.

Я снова заняла свою старую должность в Янус‑проекте и за время карантина полностью наверстала упущенное. Возвращение к «нормальной» семейной жизни было делом куда более сложным.

Отчасти виновата в этом оказалась я сама. Я по уши втрескалась в Сэма, в мои‑то годы! «Опасности и испытания, перенесенные вместе», и все такое прочее... Поскольку врачи на сей раз проявили необыкновенную любезность, предоставив каждому члену нашей команды индивидуальную палатку, я решила расширить сексуальный кругозор Сэма, обучить его некоторым фокусам, возможным лишь в царстве невесомости.

Я давала уроки не реже двух раз в день. Мои чувства по отношению к этому мальчику оказались не такими уж простыми. Иногда он заставлял меня вновь ощутить себя молодой девчонкой. Иногда мои эмоции были откровенно материнскими. Прошла я и через все промежуточные состояния.

Происходящее ни для кого не было тайной. Большинству хватало своих дел, хотя они с удовольствием зубоскалили на наш счет, но кое‑кого наше поведение шокировало. Ведь по их понятиям, я была уже «дома», несмотря на те несколько сот метров полного вакуума, которые пока пролегали между мной и спальнями моих мужей. Ну а некоторые, вроде Марии Мандель, Луизы Доры (думаю, в их число входил и Mapтен Тьель), были бы сами не прочь попользоваться этим молодым, стройным и гибким телом.

Естественно, они негодовали, что какая‑то старая карга ухитрилась натянуть им нос. В этом также проявлялось своеобразное обаяние Сэма. Ведь долгие годы прошли с тех пор, как я в последний раз шокировала кого‑то. Или заставила ревновать.

Неделя карантина подходила к концу. Надо было что‑то решать. Меня одолевало искушение — попросить Сэма официально присоединиться к нашей семье, но я знала его еще недостаточно хорошо, а кроме того, подобное предложение слишком уж смахивало бы на попытку отплатить Дэну его же монетой. В старинной литературе мне попадался термин «курортный роман»; следуя канонам тех времен, я должна была поцеловать Сэма на прощание и, захлопнув за собой люк воздушного шлюза, спокойно вернуться к своей обычной жизни. Но я решительно не могла так поступить.

В квартире Джона мы устроили вечеринку в честь встречи. Она получилась несколько скомканной. Эвелин все время смущалась и была излишне почтительна со мной. Мне показалось, что время обсуждать наши с Сэмом отношения пока не пришло (прежде всего, не хотелось с ходу шокировать Эвелин). Немного поболтали о нашей неудачной экспедиции в Нью‑Йорк, а потом я перевела разговор на сплетни вокруг Янус‑проекта.

Началась постройка «Нового дома», корабля S‑2. Японский спутник, Учуден, перевели на новую орбиту между Ново‑Йорком и Декалионом. Учуден был великолепен, просто пальчики оближешь: прекрасный дизайн, изысканные пейзажи на стенах, и так далее. Хотя во время войны он не пострадал, людей с него давно перевели в Ново‑Йорк.

В конечном итоге Учуден должен был разместиться на вершине огромной цилиндрической скалы, стать головной частью звездного корабля, центром управления «Нового дома».