–  Кто такие нари? – постарался сменить тему Сашка, но разговора не получилось.

–  Узнаешь. Тот, к кому мы идем в Эйд‑Мер – нари.

–  Ты рядом, а я до сих пор не знаю, кто такие белу.

–  Смотри. Что может быть лучше глаз?

–  Иногда мне кажется, что лучше уши, – слегка обиделся Сашка. –Остается надеяться, что обо всем расскажет кто‑то другой. Например, Леганд.

–  Никто не скажет тебе больше, чем ты можешь понять и увидеть сам, – поднял мешок Лукус. –Спускаемся!

–  Но ведь дорога теперь закрыта? – удивился Сашка.

–  Закрыта? – не понял Лукус. –Ты способен их чувствовать?

–  Думаю, да, – ответил Сашка, вздрогнув.

–  Как ты слышишь их?

–  Ты чувствуешь, как Алатель нагревает твою голову?

–  Да.

–  А меня жжет с их стороны. Только холодом.

–  В битве с врагами ты рискуешь замерзнуть, – засмеялся Лукус. –Мы пойдем за ними. У нас нет другого пути.

14.

Прошли еще три дня. Время от времени Лукус внимательно смотрел на Сашку. Тот успокаивающе качал головой. Враги опережали их и удалялись. Опасность становилась все менее различимой. Первое время спутникам приходилось бежать вдоль воды, затем лес стал отступать и ручей превратился в болото.

–  Это Южная Топь, – предупредил Лукус, обернувшись. –Она не менее опасна, чем лес. Но здесь мы пройдем. Болотные твари боятся гор. Остался один день, и мы окажемся на равнине Уйкеас –в краю свободных охотников. Там сравнительно безопасно, хотя теперь мне уже так не кажется.

Этот день оказался тяжелее, чем все предыдущие. Лес уходил все дальше к югу, превращаясь в зеленую полосу на горизонте. Линия гор плавно заворачивала к востоку. Между обрывающимися отвесной стеной скалами и лесом лежало болото. Запах гнили переполнял воздух. Что‑то вспучивалось, дрожало и ухало в трясине. Бурлил газ в мутных лужах. Тоскливый вой доносился из туманного марева. Остановиться и передохнуть было негде. Спутникам все еще удавалось найти среди обломков камней опору для ног, но трясина подступала вплотную и то и дело под ногами оказывалась либо зловонная жижа, либо раскачивающийся ковер болотной травы. Хорошо еще, что гудевшие в воздухе насекомые не садились на лицо и руки путников. Лукус и для этого случая знал спасительную траву. Вечером, когда они наконец поднялись по косогору на твердую землю, Сашка впервые был вымотан по‑настоящему. Ему почти не удавалось найти источник силы в царстве гниющей плоти.

–  Скоро привал, – сказал Лукус, когда воздух вокруг стал свежим, а холмистая равнина с высокой травой и отдельно стоящими группами кряжистых деревьев начала погружаться в вечерний мрак.

Они остановились в тени небольшой рощи и развели укромный огонь. Сашка подошел к дереву, потрогал ствол, покрытый чешуей растрескавшейся коры, погладил темно‑зеленые треугольные листья. Втянул в себя терпкий запах, странным образом что‑то напомнивший ему.

–  Это наас, – сказал Лукус. –Луговой орех. Способен спасти изголодавшего путника, когда плоды вызревают на его ветвях. Но за зиму птицы и звери уничтожили запасы.

–  Здесь есть птицы и звери?

–  Есть. Как ученику охотника, сообщаю, что здесь водятся птицы и звери. Но охотятся в основном на малов и лайнов. Это охота ради мяса. Шкуры добываются зимой. Но зимой охотник должен думать и о том, чтобы самому не стать добычей. С западных гор или из леса приходят хищники. И не только хищники.

–  А сейчас хищников нет? – вздрогнул Сашка, невольно опуская руку к закрепленному на поясе ножу.

–  Есть, – ответил Лукус.