Он умолк на несколько секунд.

— Не забывайте, задавая свои вопросы о Крэнстоне и его работах, что сам доктор — немножко со сдвигом. Например, лишь тогда, когда он понял, что его идея-фикс о распространении доброй воли человечества посредством всеобщих физических контактов не может быть экспериментально проверена, в его мозгу и возникла мысль, что искусственно усиленную нервную энергию — именно то, что он искал, — можно передавать без какого-либо физического контакта.

Никогда еще созданная человеком теория не возводилась на столь зыбкой почве. Тем не менее, она до сих пор работает.

Всего за один год доктор Крэнстон выяснил, что обмен энергией имеет место всякий раз, когда рядом друг с другом оказываются два и более человеческих существа. При этом происходит перекачка жизненной силы, но для достижения такого же эффекта, что и при физическом контакте, это явление нуждается в интенсификации. Поэтому доктор Крэнстон привлек к работе высококлассных инженеров (меня в том числе) для создания электронных трубок и цепей, которые не просто усиливали бы «нервную энергию», как он назвал ее, но и по желанию регулировали бы длину волны.

Модифицированный вариант этого контура в настоящее время находится в теле вашей жены и поддерживает ее связь с сердцами, легкими и мозгами, хранящимися в секретной лаборатории доктора Крэнстона.

Торранс внимательно посмотрел на Меньшина.

— Крэнстон никогда не объяснял мне, почему столь необходимо, чтобы органы существовали вне самого тела, — только то, что передача потока на расстояние крайне необходима. Но в то же самое время не может быть и речи о каком-либо расстоянии! Кровь, нервная энергия, каждый вдох и выдох воздуха, которым мы дышим, нагнетается и очищается через органы, хранящиеся в стеклянных сосудах! Если что-нибудь случится с ними, мы все погибнем.

У Меньшина пропало всякое желание задавать вопросы. Впрочем, он узнал почти все, что хотел. Все неясности, которые оставались у него, сводились лишь к местонахождению этих человеческих органов на острове доктора Крэнстона.

И связи между ними. Неразрывной связи. Они все были повязаны одной веревочкой с этим сумасшедшим старым фанатиком. Как бы то ни было, вся эта банда, воспылавшая макиавеллиевской мечтой о мировом господстве, была в руках у Крэнстона.

Но почему — о Господи! — почему Крэнстон не воспользуется своей властью и не покончит с ними?

Этот вопрос помимо воли вырвался у Меньшина. И Торранс, сверля его своими серыми глазами, процедил сквозь зубы:

— Потому что он не способен убивать других — это шло бы вразрез с его принципами пацифизма. Вспомните: ведь это его открытие, невероятное открытие, порождено сентиментальным желанием способствовать распространению доброй воли в нашем грешном мире.

Эта сентиментальность представляет для нас смертельную опасность. Она способна запудрить ему мозги. Да, он не может заставить себя убить нас. Но ведь ему уже семьдесят восемь лет. В наши дни это далеко не преклонный возраст, но он все-таки перевалил через средний возраст жизни людей.

И Крэнстон может умереть в любой момент. Однако он упрямо отвергает такую возможность. И не позволяет нашим врачам обследовать его. По каким-то странным причинам он убедил себя, что если он умрет, а мы к тому времени не обнаружим местонахождения своих органов, то он не будет в действительности нести ответственность за нашу гибель.

Каким же образом он этого достиг? Мой друг, да разве кто-нибудь мог предположить, что этот старый придурок окажется настолько хитер?! Он прооперировал всех нас, кроме самого себя. И по какой-то причине, стал недоверчиво к нам относиться.

Повествование полностью захватило Торранса.