Такая мысль уже пришла в голову Меньшину.

Все зависело от нее.

Постепенно Меньшин собрался с силами. Он посмотрел на Вирджинию и увидел, что ее лицо стало мертвенно-бледным. Губы ее дрожали, когда она встретилась с ним взглядом… и она тут же отвела глаза в сторону.

Меньшин нетерпеливо сказал:

— Вирджиния!

Она снова посмотрела на мужа. В ее глазах стояли слезы.

— Вирджиния, ты слышала, чего хотят от тебя эти люди. И вопрос вовсе не в том, знаешь ли ты, где он, или нет. Вопрос поставлен ребром: ты или с ними, или нет. Не принимай пока поспешных решений.

Ведь есть вещи, которые мы просто обязаны сделать. Если мы проявим настойчивость, то, думаю, мы и сами сможем добраться до доктора Крэнстона. Я уверен, что если нам удастся переговорить с ним, то он наконец-то решится убить эти существа. Он пребывает в изоляции от всего человечества. Должен же он наконец понять, что дело всей его жизни еще можно вырвать из рук этих крыс, этих убийц, этих…

Внезапно он умолк и повернулся к Торрансу.

— Сколько, — резко спросил он, — сколько человек вы убиваете ежегодно, чтобы использовать их внутренние органы?

— Примерно пять тысяч, — не колеблясь ответил Торранс. — Главным образом это сироты, бедняки, мыкающиеся с места на место в поисках работы и пропитания, люди без роду и племени…

— Гм-м! — хмыкнул Меньшин.

Он вовсе не ждал ответа — задал этот вопрос только, чтобы подчеркнуть всю мерзость деятельности этих людей. Однако этот ответ придал его мыслям иное направление.

— Пять тысяч! — повторил он.

Эта цифра казалась какой-то нереальной. Она буквально потрясла его. Он считал, что готов к любым неожиданностям, которые могут произойти на этом смертельно опасном ужине в ресторане. Но только не к такому.

Ему сделалось дурно. Нечеловеческим усилием он попытался взять себя в руки. Ему нечего было сказать, как нельзя было найти что-нибудь еще, что потрясло бы его больше. Цифра сама по себе была чудовищной.

Однако он все же нашел в себе силы произнести слабым голосом:

— Остается только защищаться.

Потом посмотрел на Вирджинию — она улыбалась сквозь слезы. Это была печальная улыбка, но тем не менее она улыбалась!

— Ах, бедный ты мой дурачок! — проговорила она. — Не нужно убеждать меня. Тебе не нужно ничего мне доказывать. Зло, которое правит здесь бал, не нуждается ни в каких доказательствах. Это зло в крайнем своем воплощении! Ты только взгляни на них!

Она вяло махнула рукой, но Меньшин уже успел насмотреться на эти девять рож. Все они криво улыбались от разыгрываемого перед ними представления.

— Здесь собирается все зло вселенной, с которым не под силу одному человеку справиться. За одним-единственным исключением. Только доктор Франкенштейн может уничтожить созданное им чудовище. Нам же, прочим, остается только попытаться спасти своих близких. О Норман, неужели ты не видишь…

— Я вижу, — резко перебил ее Меньшин, — что ты намерена отступить.

— Норман, — произнесла она, побледнев, — они говорят с нами совершенно откровенно. Они ясно дают нам понять, что их не заботит, сколько мы узнаем. Неужели ты не видишь, что это означает?

— Говоря так, ты имеешь в виду только себя, — сказал Меньшин.

— Неужели? — Она перевела взгляд на Торранса. — Неужели?

— Сегодня ваша жена более благоразумна, чем вы, Меньшин, — заметил Торранс. — Как вы сами видите: она жива и здорова.