Вскоре это колыхание охватило весь Лес. Возник глухой шум. Сначала почти незаметный, вроде легкого ветерка, медленно пронесшийся сквозь вечно зеленую листву узкой долины. Но постепенно он зазвучал громче.

Звук уже требовал материализации. Он стал всеохватывающим. И весь Лес уже ходил ходуном от охватившей его враждебности, дожидаясь спуска корабля с неба.

Ждать слишком долго не пришлось.

Корабль изменил курс и устремился к земле. Теперь стало ясно, что его скорость и размеры оказались значительно больше, чем Лес предполагал первоначально. Спланировав вниз, к ближайшим деревьям, корабль стремительно понесся по касательной, ничуть не заботясь о кронах деревьев. Трещали кусты, ломались ветки, целые деревья были вырваны с корнем, словно они были игрушечными и ничего не весили.

Корабль продолжал свой спуск, продираясь сквозь пронзительно вопивший и стонавший Лес. Наконец он тяжело вдавился в землю в двух милях от первой снесенной им кроны, оставив позади себя просеку поваленных и сломанных деревьев — полосу уничтожения, а ведь именно уничтожение (Лес внезапно вспомнил это) и случилось тогда, в прошлом. Покалеченные деревья содрогались, трепеща листвой в лучах солнца.

Лес начал отсекать от себя поврежденные массивы, оттянув оттуда сок и уняв озноб. Позднее Лес посадит в этих местах новые побеги — на месте уничтоженных, но теперь он смирился с мучительной частичной смертью.

Страх смешивался с гневом. Лес стойко терпел чужой корабль, стоявший на сломанных деревьях, ощущая его вес той своей частью, что была еще жива. Он чувствовал холод и твердость металлической обшивки, и его страх, как и гнев, еще более усилился.

Мысли шепотом проносились по сенсорным каналам. «Послушай, — говорил он себе, — где-то во мне скрыто какое-то воспоминание. Воспоминание о давно случившемся событии — прибытии сюда других подобных кораблей».

Но это воспоминание никак не желало всплывать из глубин памяти. В напряжении, все еще чувствуя неуверенность, Лес готовился совершить свою первую атаку — он начал обволакивать корабль.

Давным-давно Лес узнал, что мощный рост может служить нападением. Когда-то он вовсе не был таким громадным, как сейчас. Но однажды он вдруг обнаружил, что по соседству с ним растет еще один лес, во всем похожий на него.

Два бурно разраставшихся лесных массива, два колосса переплетенных между собой корней, медленно и осторожно приближались друг к другу, с изумлением взирая на аналогичную себе жизненную форму, существовавшую, наверное, все это время, и к этому удивлению примешивалась опаска. Приблизившись, они соприкоснулись — и началась схватка, которая продлилась не один год.

В течение этой продолжительной борьбы жизнь в центральных массивах практически прекратилась. На деревьях перестали расти новые ветки, а на старых листья уплотнились — в силу необходимости, — растянув на все более продолжительный период времени свой жизненный цикл. Медленно удлинялись корни под землей, и все силы Леса были брошены на этот процесс постоянной защиты и нападения.

За ночь воздвигались целые стены из деревьев. Огромные корни ввинчивались в землю, прогрызали многокилометровые туннели, разрушая скалы, пробиваясь сквозь породы, выстраивая барьер из живого дерева на пути приближающегося леса-чужака. Внизу, у поверхности земли, этот барьер превращался в узкую, шириной с милю, полосу деревьев, стоявших чуть ли не впритык. И на этой фазе схватка наконец завершилась. Лес смирился с неприступностью преграды, созданной его врагом.

Позднее он начал сражение, чтобы остановить еще один лес, уже с другой стороны, где тот его атаковал.

Образовались границы территории, и эта демаркационная линия выглядела столь же естественно, как и огромный океан на юге или ледник на севере, лежавший, не тая, круглый год на горных вершинах.