— Он был очень большой, — ответил Юзефсон. — По сути дела, огромный.

— Настоящий бык, — неожиданно произнесла Лисбет Хеед.

— Как будто приконченный матадором, — еще неожиданнее вставил Чавес.

Черстин Хольм покопалась в своей сумке и вытащила портреты Игоря и Игоря. Настал решающий момент.

— Был ли он похож на кого-то из этих людей? — спросила Хольм. Йельм с трудом узнал ее голос. Голос из туннеля, подумалось ему.

— Так вот почему мне знаком этот портрет! — воскликнула Лисбет Хеед. — Он был напечатан в газете несколько дней назад.

Юнас Вреде застыл как вкопанный. Как он мог такое прошляпить?! Адьё, Госкрим!

— А я ведь знала, что где-то уже видела эти рожи, — продолжала Лисбет Хеед. — Но мне и в голову не пришло, что это может быть человек из сейфа. Я старалась забыть об этой истории. Она была слишком отвратительна.

— Несомненно, это был он, — сказал Юзефсон, ткнув пальцем в портрет Валерия Треплёва. — Хотя его лицо, конечно, было немного другим.

— Вреде?.. — гневно произнес Йельм, держа портреты перед лицом побледневшего полицейского, который молча кивнул. Прощайте, курсы комиссаров!

Йельм, Хольм и Чавес внимательно посмотрели друг на друга. Все еще недостает чего-то важного.

Йельм прошел вглубь банковской конторы, за перегородки, к зоне для посетителей.

И застыл на месте.

Повернулся к Хольм и Чавесу.

Они тоже уставились на висевшую на стене мишень для дартса.

Вреде, Юзефсон и Хеед подошли к ним.

— Да, она все еще висит здесь, — сказала Лисбет Хеед. — У меня не поднялась рука снять ее.

Вопросы стал задавать Чавес:

— Кто были те двое, кого уволили пятнадцатого февраля?

— Мия Линдстрём, — ответила. Хеед.

— И Йоран Андерсон, — ответил Юзефсон.

«Йоран Андерсон», — подумали все трое.

— Это Андерсон метал дротики? — спросил Чавес.

— Да, — ответила Лисбет Хеед. — Он был очень умелым игроком. Он приходил каждое утро в контору первым, и его день всегда начинался с этого… как его?

— С пятисот одного, — помог ей Юзефсон. — Раунд начинается с пятисот одного очка и заканчивается нулем.

— А что случилось с Йораном Андерсоном после того, как его уволили? — спросил Йельм. — Он остался в поселке?

— Нет, — ответила Лисбет Хеед с грустным видом. — Нет, он бросил свою подружку на произвол судьбы и уехал отсюда. Не думаю, что Лена знает, куда он направился.

— Лена?

— Лена Лундберг. Они жили в маленьком домике на другой стороне Альготсмола. А сейчас она живет там одна. И она, бедняжка, беременна. Йоран, видимо, и не знает, что скоро станет отцом.

— Не помните, не был ли Йоран как-то… травмирован весной 1991 года?

— Да, был, — ответил Юзефсон, у которого, по-видимому, была не голова, а компьютер. — Он тогда пробыл на больничном два месяца. Что-то с зубами…

— Ему пришлось ставить зубные протезы или что-то в этом роде, — добавила Хеед. — Все это время он был очень погружен в себя. Так и не захотел рассказать, что с ним тогда случилось. Но я видела его с загипсованной рукой. Думаю, это была автомобильная авария.

— Еще один вопрос, — сказала Хольм. — Вернул ли Йоран Андерсон ключи от банка?

— Я не думаю, что он успел это сделать, — ответил директор Альберт Юзефсон не слишком уверенно.