— Пока да. А теперь я попрошу вас вернуться на некоторое время в ту комнату, где вы ждали. Йельм скоро подойдет и возьмет у вас показания. Спасибо за помощь.

Рикард Францен громко расхохотался, покидая «главный штаб борьбы». Все, кроме Хультина, удивленно посмотрели на него.

— Так, — бесстрастно произнес Хультин. — Мы располагаемся на задней улице на тот случай, если он уже сидит где-нибудь в засаде. Чтобы добраться оттуда до дома, придется пройти несколько открытых мест. И у нас должны быть два человека: один с Франценом в такси и другой в Дьюрсхольме на случай, если симметрия будет нарушена. Чавес и Нурландер поедут в машине. Вы можете подсесть на Дроттнингхольмсвэген.

Двое названных были разочарованы. Хультин продолжал, указывая на набросок Францена:

— Двое охраняют дом снаружи с фасада, один стоит с любой стороны на этой улице, как она называется?

— Грёнвиксвэген, — ответил Йельм.

— Грёнвиксвэген, — повторил Хультин. — Будет холодно. Сёдерстедт и Хольм с рациями в ближайших кустах.

Даже Сёдерстедт и Хольм расстроились.

— Йельм и я находимся в доме. Нам нужно будет караулить бабушку и кухонную дверь, а также окна на верхнем этаже. Как думаете, мы справимся или нужен еще и Нюберг? К сожалению, я думаю, что Нюберг нам нужен. Вы сможете переменить свои вечерние планы?

— Да-да, — грустно согласился Нюберг. — Это генеральная репетиция.

— Вы поете в хоре? — спросила Черстин Хольм.

— А как вы узнали?

— Я и сама пела. В Гётеборге. А что за хор?

— Церковный хор Нака, — ответил огромный флегматичный Гуннар Нюберг и предстал в совсем новом свете.

— Сочувствую, — сказал Хультин. — Генеральная репетиция отменяется. Ты и так сегодня в голосе. О’кей, мы заканчиваем. Предлагаю спуститься вниз в ресторан перекусить. Операция начнется в 17.30, до нее еще целый час. Йельм задержится на минутку.

Хультин и Йельм остались в комнате одни. Хультин собрал бумаги и сказал, не поднимая глаз:

— Чудный день.

— Все сложилось как нельзя лучше, если вы об этом.

— Именно об этом, — сказал Хультин и покинул комнату через таинственную дверь слева.

Глава 10

Он лежал в липкой коричневой массе. Попытался приподняться, но это не получилось, попытался ползти — не получилось, попытался встать на корточки — даже это не вышло. Чем больше он копошился, боролся и мучился, тем сильнее налипала на его тело эта дрянь и тянула его ко дну. Он открыл рот и собирался было уже крикнуть, но коричневая масса начала заливаться ему в глотку. И только когда его нос уже погрузился в эту массу, когда она заполнила ноздри и впереди ждали лишь ужасное удушье и смерть, он наконец почувствовал вонь.

— Дерьмо, — чихнув, сказал Нюберг.

Йельм вздрогнул, несообразно сильно.

— Постарайся сейчас не спать, — сказал Хультин.

— Я не спал, — пробормотал Йельм.

Нюберг высморкался.

— Погода — дерьмо, — снова повторил он от окна гостиной. — Все так и качается под штормовым ветром с озера Мэларен. Мне повезло, что меня определили на пост внутри дома.

— Возможно, нас обвинят в кумовстве, — сказал Йельм. — На улице в машине сидят продрогшие стокгольмский и сундсвалльский криминалисты, а в кустах совсем туго приходится шведскому финну и гётеборжанке.