|
И тут, на этих самых мыслях о семейном счастье, где то рядом над моей головой засвистели пули, и я бросился на землю, под дерево, словно кто то меня толкнул. Видно, они стреляли по бегущим мишеням. Развлекались. Странно, но мне ничуть не было страшно. Скорее наоборот. Какое то возбуждение и ожидание чего то необычного. Впрочем, что может быть необычнее собственной смерти? Я видел много парней и девчонок моего возраста, которые прятались кто где, но продолжали высовываться, а некоторые перекрикивались и смеялись. Кто то пил пиво, а кто то обнимался. И все с любопытством глазели на эту штуку – смерть. Неужели она так обольстительна? Глупо быть подстреленным в Москве из за того, что политики делят власть. Мне чихать на тех и других, я хочу жить нормально. Это уже потом я понял, что убивают больше всех тех, кто на нейтральной полосе, потому что по ним лупят с обеих сторон. Короткими перебежками я добрался до своей палатки и постучал условным способом. Гриша открыл дверь и впустил меня.
– Тю! Я думал, ты уже жмурик, а кишки на гусеницах, – сообщил он, открывая еще одну банку пива. – Что делать будем? Пережидать? – А куда дергаться? Гриша только играет крутого парня – для девочек, а на самом деле рохля и трус. И хотя он выше меня на целую голову и тяжелее, но драться совершенно не умеет. Сколько раз, когда на нас ночью наезжали, мне приходилось одному отмахиваться, пока он в это время бегал звонить Аслану. Конечно, ничего серьезного не было, настоящие разборки не у нас, а наверху проходят, но все равно неприятно, когда против тебя трое или четверо местных шпанят выступают. Один раз мне неплохо досталось – неделю хромал. А у Гриши в голове, как и у всех людей, два полушария, только одно занято долларами, а другое – бабами. И все. Ну, может быть, найдется еще местечко для жвачки, которой у него полон рот. Это он нижнюю челюсть разрабатывает, хочет, чтобы она была у него как у стопроцентного американца. Чудак, лучше бы он мозги тренировал, там они тоже пригодятся. Вот и сейчас он завел свою любимую пластинку под названием: «Вчера я познакомился с такой девахой!» Видя, что я его не слушаю, он сменил тему и заговорил о долларах, которые на торгах поползли вверх. Но больше всего его обеспокоило, как эти события в Москве отразятся на курсе. Потяжелеют ли зелененькие? Ему хоть пусть полгорода друг друга перестреляет, лишь бы доллар уцелел. – Мотал бы ты поскорее в Америку, – пробормотал я, занимая единственный топчан в нашей палатке. На следующий день в Москве ввели комендантский час. Ночных покупателей, естественно, как ветром сдуло. Но все равно Аслан приказал нам дежурить в палатке, чтобы ее ненароком не разворовали. И все же я благодарен этому чертову комендантскому часу. Ведь если бы не он, я бы не встретил Полину.
2
Это произошло на второй день. Около часа ночи я вышел из палатки покурить, а вокруг – ни души. Только окна в домах еще горели, и это успокаивало. А то было такое ощущение, что попал в мертвый город. Но может, и за окнами одни призраки? Мне стало как то грустно, а тут еще этот ледяной свет ночных звезд, будто холодная вода за шиворот. Я люблю утренние звезды, вернее, одну, которая пропадает последней. Ее не сразу заметишь, но она есть, и если ты на рассвете сумел отыскать ее и увидеть, как она медленно исчезает, – считай, что тебе повезло и тебя ждет удача. Сколько раз испытал это на себе. Там, в Твери, она приносила мне счастье. Но, может быть, здесь, в Москве, все по другому? Я услышал громкие шаги и голоса, и в конце улицы из за поворота показались омоновцы. Человек пять или шесть, с автоматами. Издалека было видно, что они только и ждут, когда наброситься на кого нибудь. Спасибо за приглашение – в другой раз, и я скрылся в своем домике. Хватит с меня. Вчера я уже получил прикладом по спине, до сих пор болит. А вышло это так: примерно в это же время я услышал на улице шум, крики, ругань и выскочил из палатки, хотя Гриша меня останавливал. |
