- Я еврей! - кричит он, а потом добавляет: - Я чту Господа Бога небес,
сотворившего море и сушу.
Ты чтишь Его, Иона? Надлежит тебе ныне трепетать перед Ним. И Иона тут
же, не сходя с места, признается во всем, и, выслушав его рассказ, люди
испытывают великий страх, но все же они жалеют его. И когда Иона, не решаясь
еще молить Господа о милосердии, ибо ему слишком хорошо известна вся глубина
собственных прегрешений, когда несчастный Иона кричит им, чтоб они взяли его
и бросили в море - ведь он знал, что это его ради постигла их великая буря,
- они в жалости отворачиваются от него и пытаются спасти корабль иными
способами. Но усилия тщетны, все оглушительней вой негодующего шторма; и
тогда, воздев призывно одну руку к небесам, другую они, сами не желая того,
все же наложили на Иону.
Глядите! Вот Иону поднимают, словно якорь, и бросают в море; и тотчас
же спокойствие маслом растекается по волнам с востока, и утихает море от
ярости своей, и буря вместе с Ионой остается далеко за кормой, и гладкие
волны окружают корабль. Иона идет ко дну среди такого дикого беспорядочного
водоворота и бурлящего смятения, что он и не замечает даже, как попадает в
поджидающую его разинутую пасть; кит захлопывает челюсти, лязгнув белыми
зубами, словно бесчисленными засовами на дверях темницы. И тогда Иона
помолился Господу Богу своему из чрева кита. Но обратите внимание на его
молитву и усвойте важный урок. Как ни грешен Иона, он не вопит и не молит об
освобождении. Он чувствует, что ужасное наказание справедливо. Освобождение
свое он полностью предоставляет на волю Божию, довольствуясь сам лишь тем,
что наперекор всем тяготам и мукам устремляет свой взор ко святому храму
Его. А это, собратья мои матросы, и есть истинное и подлинное раскаяние, не
требующее прощения, но благодарное за наказание. И сколь приятно это было
Богу в Ионе - показывает его последующее освобождение и спасение от моря и
от кита. Братья, я не ставлю в пример Иону, чтоб вы подражали ему в его
грехе, но я ставлю его в пример как образец раскаяния. Не грешите, но,
совершив грех, непременно покайтесь в нем, подобно Ионе.
Так говорил проповедник, а доносившиеся снаружи пронзительные завывания
яростной метели, казалось, придавали еще больше силы его словам, и когда он
описывал шторм на море, то чудилось, будто и самого его охватил бушующий
шторм. Его широкая грудь вздымалась, словно от мертвой зыби, раскинутые руки
казались двумя борющимися стихиями; раскаты грома вырывались из-под темного
чела, а взгляд метал молнии - и все это заставляло простосердечных
слушателей взирать на него с непривычным им чувством страха и почитания. Но
теперь наступило затишье; снова он молча принялся листать страницы священной
книги; а затем, закрыв глаза, мгновение стоял неподвижно, в общении с богом
и самим собой.
Потом он снова наклонился вперед к своей пастве и, все ниже и ниже
опуская голову, с видом глубочайшего и мужественнейшего смирения произнес
такие слова:
- Собратья мои матросы! Одну лишь длань наложил на вас Бог, обеими
дланями давит Он на меня. |