— Может, другим девушкам вашей деревни действительно будет трудно найти себе мужей. Но ваша сестра и вы можете быть совершенно спокойны на этот счет: вы самые красивые из всех, а ваш отец, по-видимому, станет здесь самым богатым и даст за каждой из вас солидное приданое!

— Это да… Но, быть может, нас возьмут именно ради наших денег, — тихо проговорила скромная Берта.

— Очень уж неохота стать чьей-то женой только благодаря отцовской мошне, — заявила Люси.

— Странное вы создание! — сказал доктор. — Вам, видите ли, хочется, чтобы вас любили за приятные черты вашего личика, иными словами, за определенное расположение в пространстве, согласно законам Менделя о наследственности, белковых и жировых молекул, но вам кажется отвратительным быть любимой за ваше состояние, возникновению которого вы же сами и способствовали своим личным трудом и добродетелями домовитой хозяйки.

Берга с беспокойством поглядела на доктора и напомнила сестре, что, прежде чем ложиться спать, им надо еще перемыть посуду. Поэтому девушки допили свои бокалы и удалились.

После некоторого молчания умиротворенный майор Паркер попросил Ореля пояснить, почему, собственно, за невестой принято давать приданое, и, когда Орель кое-как растолковал ему это, он возмутился:

— Как же так! Мужчина получает такой восхитительный подарок, как красивую женщину, и, чтобы принять его, требует еще и денег в придачу?! Но помилуйте, Орель, ведь это просто чудовищно! Вместо того чтобы жениться на красивых и добрых женщинах, которые нарожают вам красивых и добрых детей, вы женитесь на маленьких сварливых дурнушках, снабженных чековыми книжками.

— Обретший добрую жену обрел великое благо, — проговорил падре, — но сварливая жена подобна крыше, с которой постоянно стекает вода.

Тут вмешался доктор.

— Ошибочно полагать, будто дети, зачатые в любви, хоть капельку лучше всех остальных, — продолжал доктор, которого выпитое шампанское явно настроило на воинственный лад. — О, мне знаком старый тезис о том, что, дескать, каждый мужчина выбирает себе свое естественное дополнение, благодаря чему и появляются дети среднерасового типа; что рослые мужчины любят маленьких женщин; что носатые тянутся к дамам с маленькими вздернутыми носиками, а мужчины с ярко выраженным женоподобным обликом влюбляются в амазонок… Но что получается на самом деле? Какой-нибудь нервный и близорукий интеллектуал женится на педантичной и тоже близорукой женщине, потому что их сближают общие вкусы. А какой-нибудь лихой наездник знакомится с юными девушками, участвующими в псовой охоте, и вступает с ними в брак из-за их спортивных достоинств. Далее, супружество по любви со временем резко обостряет разногласия между обеими сторонами, что отнюдь не содействует воспроизведению среднерасового типа. Да и нужна ли вообще какая бы то ни было селекция? Существует очень немного подлинно блистательных людей, среди предков которых нет или не было по крайней мере одного сумасшедшего. Современный мир основан тремя эпилептиками: Александром Македонским, Юлием Цезарем и Мартином Лютером, не говоря уже о Наполеоне, который был не вполне уравновешенным человеком. И ведь общеизвестно, что сифилис — самая обычная причина гениальности. Так что к чему, позвольте спросить, вся эта ваша селекция?

— Сколько сумасшедших родителей приходится на тысячу гениальных людей? — спросил полковник.

— Ах, об этом я ничего не знаю, сэр, — ответил доктор.

— Так сколько же все-таки? — снова спросил полковник.

— Доктор, вы опьянели и несете всякую чушь, — сказал майор Паркер. — Уж коли я когда-нибудь и женюсь, то только на очень красивой женщине.