|
Нечего сказать, хорошую услугу оказывает мне Гиммлер! Он, видите ли, отправляется за помощью, а мне предоставляет возможность получить здесь пулю в лоб!" Гиммлер был полный, шумливый и жизнерадостный человек. Когда его спрашивали, не состоит ли он в родстве с Генрихом Гиммлером, он только посмеивался и напускал на себя загадочный вид. В подразделении ходили упорные слухи, передававшиеся из уст в уста опасливым шепотом, что оба Гиммлера и в самом деле родственники, - кажется, дядя и племянник, поэтому все относились к унтер-офицеру с прямо-таки трогательным вниманием. Вероятно, к концу войны, когда благодаря этому сомнительному родству Гиммлер станет полковником (он был слишком посредственным солдатом, чтобы выдвинуться благодаря личным заслугам), выяснится, что оба Гиммлера вовсе и не родственники. Христиан тряхнул головой. Надо решать, что делать дальше, но до чего же это трудно! Малейший неправильный шаг может стоить жизни, а тут в голову лезут всякие ненужные мысли: о Гиммлере и его служебной карьере; о том, какой тошнотворный запах - запах давно не стиранного белья - исходит от водителя, и о пичужке, беззаботно прыгающей на дороге; о том, что даже загар не в состоянии скрыть бледности Брандта, и о нелепой позе, в какой он растянулся на земле, вцепившись в нее так, словно собирался зубами рыть окоп. За баррикадой по-прежнему не заметно было ни малейшего движения - только ветерок иногда чуть шевелил листья лежавших на дороге деревьев. - Не выходить из укрытия, - шепотом приказал Христиан. - А мне оставаться здесь? - с тревогой спросил Мешен. - Если вы будете так любезны, - насмешливо ответил Христиан. - Чай мы подаем в четыре часа. Расстроенный и встревоженный Мешен принялся сдувать пыль с затвора винтовки. Раздвинув стволом автомата маргаритки, Христиан прицелился в баррикаду и глубоко вздохнул. "Первый раз! - подумал он. - Первые выстрелы за всю войну..." Он выпустил две короткие очереди. Выстрелы прозвучали как-то особенно громко и резко; маргаритки перед глазами Христиана неистово закачались; позади он услышал не то похрюкивание, не то хныканье. "Брандт, - сообразил он. - Военный фотограф". Следующие несколько минут все было тихо. Птичка с дороги улетела, маргаритки перестали качаться, и эхо выстрелов замерло в лесу. "Ну конечно, - подумал Христиан, - они не так глупы, чтобы прятаться за заграждением. Это было бы слишком просто". Но Христиан ошибался. Продолжая наблюдать, он увидел, как в отверстия в верхней части баррикады просунулись стволы винтовок. Загремели выстрелы, и пули со злобным свистом пронеслись над его головой. - Нет, нет, пожалуйста, не надо... - Это был голос Брандта. Черт возьми, чего еще можно было ожидать от какого-то старого мазилки? Когда с баррикады снова открыли огонь, Христиан заставил себя не закрывать глаза и сосчитал винтовки. Шесть. Возможно, семь. |
