– Стрелять-то умеешь? – скептически спросил Генерал.

– Умею, – ответил Мохтар.

Стрелки целились в белый камешек на гребне ярдах в семидесяти. Пока что никто в него не попал.

– Твоя очередь, – сказал Генерал.

Рафик и Ракан учили Мохтара стрелять из мелкашек, пистолетов и «калашей» в стрелковом клубе «5 собак» в Бейкерсфилде, неподалеку от Ричгроув, и Рафик объяснял про боеприпасы для разных видов оружия и относительную меткость каждого. Эти местные мужчины стреляли сплошь из новых АК, мощных и эффективных, но не таких метких, как «калаш» Мохтара, выпущенный раньше 1974 года. Для прицельной стрельбы такие гораздо лучше.

Мохтар подошел, прицелился, выдохнул и выстрелил.

Камешек слетел с гребня.

Мохтар отошел, выслушал похвалы остальных и в лице Генерала прочел некое подобие уважения.

Зная, что повторить выстрел, скорее всего, не сумеет, и понимая ценность эффектно брошенного микрофона, Мохтар закинул автомат на плечо и удалился.

Глава 23

Отъезд из Саны

Мохтар глянул, какие рейсы летают из Саны, и нашел один с пересадкой в Катаре. Пора возвращаться в Штаты. Проверить собранные образцы – домой он вез двадцать один набор, – и навестить родных, и подумать, где найти несколько сотен тысяч долларов, чтобы снова приехать в Йемен и уже взаправду купить кофе, если среди образцов найдутся качественные.

Пять дней он лихорадочно завершал сбор образцов по всему Центральному и Северному Йемену. Дело было в Рамадан; хуситы тем временем взяли Амран, последний рубеж обороны на севере, и теперь угрожали и Сане.

Каждую ночь Мохтар бодрствовал до четырех утра, молол образцы и ложился спать весь в кофейной пыли. В конце концов накануне вылета он упаковал одежду. Упаковал образцы, которые хранились в квартире. Половина зерен осталась в Иббе – кое-что он хранил у Хубайши, – но с этим придется обождать. Вот проклятая страна, думал Мохтар. В Амстердаме можно было бы послать коробку «ФедЭксом» прямо сегодня вечером, в любой вечер. Можно было бы уехать, попросить кого-нибудь все прислать – звякнуть Самиру, или Мохамеду, или кому угодно. А в Йемене, если хочешь вовремя вывезти что-нибудь из страны, придется везти самому.

Мохтар купил пять чемоданов и набил туда двадцать один образец с двадцати одной плантации – все виды кофе из всех регионов. Что еще? Нужен мед. Родители хотели йеменского меду. Еще они хотели йеменского миндаля и изюма – значит, надо в старый город Саны. Мохтар позвонил Нуридину, попросил помочь. Нуридин не спал – никто не спал, Рамадан на дворе, – и вдвоем они в предутренние часы мотались по городу на такси, собирая все, что нужно Мохтару. Десяток подарков для всех калифорнийцев, кто пришел на ум, – открытки, благовония, алоэ, четки, серебряные кольца с сердоликом, кашемировые платки ручной работы.

Дальняя родня, узнав, что Мохтар летит в США, попросила присмотреть за их шестилетней дочерью Диной, летевшей в Калифорнию тем же рейсом. Позднее Мохтару нелегко было объяснить легкость этого уговора – как это так, везти дочь родственника, девочку, которую он впервые в жизни видит, через континенты и океаны. Но прилететь в Йемен и вылететь из Йемена – та еще задачка, редко попадаются такие, как Мохтар, чтоб уезжали и могли сопроводить Дину, которая летела к родным в Модесто.

Пока Дину собирали, замечательно бодрые Мохтар и Нуридин носились по бессонному городу, хохотали не умолкая, а между тем вставало солнце. Потом они свернули на одну из самых оживленных центральных улиц Саны и угодили под перестрелку.

Утро прорезал треск автоматной стрельбы. Мохтар задрал голову и над крышами домов по обеим сторонам увидел силуэты «калашей».