Зазвонил телефон. Шпигель снял трубку.

— Доктор Шпигель. Э?.. — Он протянул трубку Танкреду. — Это вас, герр Танкред.

— Никто не знает, что я здесь! — воскликнул тот.

Доктор Шпигель лишь пожал плечами. Чарльз взял трубку:

— Да?

Голос с сильным акцентом произнес ему в ухо:

— Вы герр Карл Танкред из Америки?

— Да, я. Кто это?

— Мое имя не имеет значения. Меня проинформировали, что вы обладаете редким манускриптом, который желаете продать…

— Кто вам сказал такое?

— Это к делу не относится, — произнес голос с немецким акцентом. — Я дилер по таким предметам, и так уж вышло, что у меня есть покупатель на старый манускрипт на латыни. Какова ваша цена, герр Танкред?

— Если бы я даже имел такой… э… предмет, — огрызнулся Чарльз, — я не хотел бы его продавать. Тем более голосу по телефону.

— Встречу между нами можно организовать. Если вы желаете продать манускрипт…

— Нет!

— Я щедро заплачу.

— Я не заинтересован.

— Герр Танкред, — произнес голос по телефону, и в нем прозвучали жесткие нотки, — вы рассмотрели это дело со всех сторон? Обсуждаемый манускрипт является краденым…

— Понятия не имею, о чем таком вы толкуете! — воскликнул Танкред. — И у меня больше нет времени для такой чепухи… Прощайте! — Он положил трубку на рычаг, поднял глаза и увидел сфокусированный на своем лице полуприкрытый тяжелыми веками взгляд доктора Шпигеля.

Глава 13

Дом, в котором жил Марсель Давен, подвергся во время войны бомбежке и был лишь частично восстановлен. За входной дверью скрывалась груда битого кирпича. Но тротуар перед входом был в полном порядке, все коридоры сверкали чистотой, стены побелены известкой. В воздухе витал запах дезодоранта.

Марсель Давен провел Танкреда в свои апартаменты.

— Прошу простить меня, господин Танкред. Я уже некоторое время не у дел и не устраиваю приемов. Однако доктор Шпигель настоял, что у вас ко мне важное дело, а посему я сделал исключение. Не желаете ли присесть, сэр? — Он указал на залатанное и потрепанное кресло-качалку, затем сам уселся напротив, на стуле с прямой спинкой.

Давену было шестьдесят с небольшим, но выглядел он на все восемьдесят, если не больше. Вымотанный жизнью, этот человек, казалось, находился на грани истощения. Белые как снег волосы, такие же брови, нависающие над глазами. Вероятно, в молодости, будучи черными, они придавали их обладателю угрюмый вид. На потрепанном свитере Давена не хватало двух пуговиц. Он был без галстука, выстиранная рубашка нуждалась в глажке.

— Я прочел вашу книгу об Аттиле, — начал Танкред, — и уж коли сам задумал роман на основе материалов того времени, то подумал, что мне следует поговорить с вами.

— Аттила! — фыркнул Марсель Давен. — Кто сегодня интересуется Аттилой? Это вот о Гитлере, современном Аттиле, все пишут. Гунне Гитлере, который вовсе не был гунном. Предсказываю: ваша книга обречена.

— Не исключаю такой возможности, но тем не менее…

— Это не возможность, а стопроцентная вероятность. Двадцать пять лет тому назад я написал биографию Аттилы. И сколько же ее экземпляров, как вы думаете, было продано, мистер Танкред?

— Биография просто великолепная, но я затрудняюсь ответить насчет ее продажи. Могу лишь предположить, что не очень много.

— Три тысячи книг. Точнее, три тысячи сто экземпляров. На них я заработал менее одной тысячи ваших американских долларов. Между тем эта книга — годы упорного труда.