– Входишь в клуб – сразу губа, – говорил Сир, радостно улыбаясь. – И Лорестон сидит.

    Он взмахнул рукой и вдохновенно полез на гауптвахту. С трудом втиснувшись в комнатенку, он с невыразимо тоскливым лицом приник к решетке.

    Я отдала Сержу тулуп и поплелась наверх чинить синие мундиры.

    Лестница задрожала от страшного топота. Со свистом распахнулась дверь, ведущая в коридор второго этажа, и по ступенькам скатились Липик и Лорестон. Оба тяжело дышали.

    – Продолжим, – сказал Лорестон.

    – Я к вашим услугам, – сказал Липик.

    Лязгнули клинки. Липик принял изящную позу и, помахивая левой рукой, постепенно оттеснил Лорестона в угол.

    Я молча прошла по коридору, вошла в швейную и принялась наводить в комнате порядок. Наталья куда-то ушла. Скатерть с недовышитым узором и воткнутой иглой я расстелила на шатком столике и поставила сверху подсвечник с огарком. Затем взяла рваные мундиры – и тут раздались истошные крики, от которых я вздрогнула, и мундиры посыпались на пол:

    – А-а-а! Ло-ре-сто-о-она са-жа-а-ают!!!

    Я сбежала вниз. Лорестон уже сидел за решеткой на чурбачке. Наталья пыталась передать ему яблоко. Часовой, стоящий у гауптвахты с алебардой, не глядя, говорил:

    – За попытку освободить заключенного с гауптвахты, мадемуазель, вы будете сидеть там же.

    – Варвар! – говорила Наталья. – Он же голодный!

    Часовой холодно смотрел вдаль.

    – А-а-а! – заорали откуда-то сверху, и по лестнице, грохоча и завывая, сбежал Липик. – Лоресто-оша! – слезливо закричал он, припав к решетке. – Дру-уг! Я тебе хлебца принесу… и мяса…

    – Сырого, – пробасил Лорестон.

    Рыдающего Липика увели.

    Журнал Мадлен Челлини. 23 января 1980 года.

    «Наталье приснился очередной вещий сон. Будто Липик лежит в луже крови и с ножом в боку (как Бэкингэм). Со страшным бледным лицом».

    * * *

    Саня-Ваня вплотную начал заниматься с нами шагистикой. Для этого нас строят в шеренгу по одному, и Саня-Ваня, с трудом добившись, чтобы мы приняли подобие любезной его сердцу строевой стойки, говорит:

    – Перенести центр тяжести на носки!

    Шеренга наклоняется вперед. Мы становимся похожими на ростры, снятые с кораблей.

    – Алексеев! Вы сейчас упадете! Вы делаете с полом тридцать градусов! Встать ровно!

    Шеренга встает ровно.

    – Алексеев!

    – Я! – баском отзывается Димулео.

    – Выйти из строя!

    – Есть!

    Димулео, шатнувшись, штатской походочкой подходит к Сане-Ване.

    – Отставить, – говорит Саня-Ваня терпеливо. – Вы не умеете ходить строевым шагом.

    Димулео, пожав плечами, возвращается обратно в строй.

    – Строевой шаг! – провозглашает Саня-Ваня. У него железные нервы. – Делай раз! – Он резко отрывает левую ногу от пола, вытягивает носок и замирает. – Делай два! – Нога четко шлепается на пол.

    Саня-Ваня поворачивается к шеренге и звучно командует:

    – Делай раз!

    Взлетают ноги.