Когда пальцы мицарита почернели, Чжэн прекратил его страдания ударом кортика.

То, что происходило с плотью боевика, с достаточной точностью отражало сокращение дистанции. Когда объект пересёк границу в семьдесят метров, наблюдение потеряло смысл. Чжэн отвёл в сторону руку с пламенеющим кортиком. Экзоскелет мерцал, скрадывая очертания его фигуры. Хван подняла авиетку, и воздух едва приметно сдвинулся, оттеснённый полем антигравов машины. Брат и сестра больше не смотрели друг на друга. Им это не требовалось. Один раз они уже пали, стоя плечом к плечу в безнадёжном сражении, и даже между марйанне не могло быть более прочной связи. Чжэн напрягся. Он полагал, что уже должен видеть внешнюю форму объекта, но пока только чувствовал его приближение.

Голос Зрячей заставил его тряхнуть головой.

— Объект Альфа, —  сказала Женья, —  пятьдесят метров. Объект Бета – двести метров, то же направление. Мультиобъект Гамма – четыреста метров, приближается с запада.

— Сколько их? – прошипел Чжэн сквозь зубы.

— Больше, чем когда‑либо, —  ответила Женья с хладнокровием человека, видевшего более трёх веков и более шести смертей.

Чжэн глубоко вдохнул и заговорил громче. Голос его прорезал тишину:

— Всем соблюдать спокойствие. Огонь не открывать. Рекомендую найти укрытие. Не рекомендую вмешиваться.

Авиетка Хван поднялась в воздух. Улица впереди выглядела тёмным провалом, свет фонарей не мог пробить этот мрак. Послышался стук и шелест, как будто мусор ссыпали на груду мусора. Дождь усилился, и к шелесту добавилось шипение воды, испарявшейся с раскалённой поверхности. Хван поднялась выше, рискуя оказаться целью для мицаритских ракет. Чжэн знал, о чём она думала. Артиллерийские расчёты мицаритов, скорей всего, уже пали жертвами иного врага. Если мицариты придут сюда, то разве что трупами, интегрированными в физическую форму объектов.

Хван кратко выдохнула. Её авиетка рванулась вперёд с ускорением, от какого стало бы дурно даже марйанне, не будь на ней активированного экзоскелета.

Теперь Чжэн видел объект.

Все остальные видели груду строительного мусора, плывшую по воздуху, словно её нёс фронт какой‑то немыслимой бури или чудовищно замедленная взрывная волна. Вращаясь, надвигались сорванные с домов балконы, рекламные щиты и растяжки, уличные киоски, урны и прочий городской хлам. Среди глыб бетона парили несколько трупов, и глыбы медленно размалывали их. Чувства Чжэна обострились до предела, и он слышал, как дрожит пулемётчик в гнезде за его спиной. Боец был готов стрелять, но пули не могли поразить то, что шло сюда.

Не пули.

Только кортик марйанне в руке марйанне.

Хван заложила крутой вираж и полетела обратно. Марйанне знали, что у объекта есть некий фокус внимания, и это внимание Хван отвлекала, позволяя брату выбрать место второго удара. Возможно, для решения боевой задачи хватит одного кортика, но этого марйанне не могли предсказать.

— Не стрелять! – властно повторил Чжэн.

Хван вытянула руку. Пылающее лезвие резануло нематериальную плоть. Вой боли был неслышимым, но от него всё вокруг содрогнулось. Пулемётчик не выдержал, загрохотал его пулемёт. Пули дробили мусор и останавливались среди него, превращаясь в части объекта.

— Не стрелять!

Одна из глыб с неожиданным проворством метнулась следом за Хван. Марйанне крутанула «бочку», оттолкнув глыбу антигравитационным полем авиетки, и стремительно понеслась к брату. Чжэн прыгнул. Расстояние до объекта измерялось уже метрами, и лезвие кортика не пылало огнём – оно сияло, словно звезда. Наконец кортик вонзился в пустоту. Чжэн повис, уцепившись за его рукоять. Он чувствовал, как ширится рана в невидимом теле, как лезвие рассекает и прожигает его.