Он окинул нас взглядом, полным презрения.
— Всё ещё на этом свете? — поинтересовался он. — Тогда идите сюда. Мы всё для вас приготовили. Сюда, господа. Всё готово. Говорят вам, поднимайтесь! Вас ждёт приятная встреча!
Стоять мы не могли. В помещение вошли трое, они подняли нас на ноги, при этом обращались с нами так осторожно, будто мы и сами превратились в туши. Странно — эти люди касались меня руками, но мне было всё равно. Но от того, что дверь открыли, температура повысилась, и моя замёрзшая было кровь всё-таки ожила. Оказалось, что я могу двигаться. Я видел, как Джонс стоит, перенеся вес тела на палку, стараясь хоть как-то восстановить попранное достоинство, но тут его подтолкнули к двери. Тратить силы на Эдгара Мортлейка мы не стали. Зачем? Он уже дал нам понять, что наши боль и унижение ему только в радость. Мы были полностью в его власти, и любое наше слово нам только навредило бы. С помощью молодцов, наверняка сопровождавших нас от самого кладбища, мы выбрались из склада и оказались в сводчатом коридоре из грубо сложенных камней, напомнившим мне гробницу. Ноги совсем онемели, и идти было трудно, мы спотыкались, но всё-таки пришли к лестнице, которая вела вниз, теперь дорогу освещали газовые фонари. Нас пришлось полутащить, иначе мы бы просто упали. Воздух стал теплее. Дыхание уже не было ледяным. Я чувствовал, что конечности мои оживают.
У подножия лестницы тянулся ещё один коридор. Мне показалось, что мы достаточно глубоко под землёй. Воздух как-то потяжелел, уши облепила особого рода тишина. Я уже шёл без поддержки, а Джонсу путь давался мучительно, он был вынужден опираться на палку. Мортлейк шёл где-то сзади, наверняка полный предвкушений. Мы повернули за угол и резко остановились. Глазам открылось нечто необычайное — перед нами простиралась длинная подземная камера, о существовании которой наверняка не имели понятия пешеходы наверху.
Кирпичные стены, сводчатые потолки с арками, множеством арок друг напротив друга в две линии. Над головой — стальные балки, с них на ржавых цепях свисают крюки. Основание — старинный, видя витий виды булыжник, а на нём, пересекая и вливаясь друг в друга, уходят в земные недра трамвайные пути. Всё освещено газовым светом, от ламп идёт фосфоресцирующая дымка, она висит в воздухе зимним туманом. Сам воздух — влажный, напитанный смутным ароматом. Перед нами поставили пару столов с какими-то предметами, изучать которые у меня не хватило сил, тут же принесли два расшатанных деревянных стула, один для Джонса, другой для меня. Нас ждало ещё три человека, в итоге — шесть. Они являли собой ещё более мрачное зрелище, чем в «Пути покойника», — ведь мы были их пленниками, целиком в их руках. Теперь покойниками были мы.
Все они молчали, но какие-то голоса были слышны — они эхом прилетали из невидимого далека. Что-то лязгнуло, будто стукнулись две стальные болванки. Видимо, всё сооружение было достаточно большим, и мы находились в удалённом его углу. Я подумал: а не закричать ли, не позвать ли на помощь? Нет, бессмысленно. Никакой спасатель не поймёт, откуда идёт звук, да и я не успею произнести двух слов, как получу по голове.
— Сядьте! — отдал приказ Мортлейк, и нам пришлось подчиниться. Мы сели на стулья, и тут же я услышал звуки, которые показались мне совершенно неуместными: щёлканье кнута, перестук колёс по булыжнику, цоканье лошадиных копыт. Я повернул голову и увидел картину, которую не забуду никогда: прямо на нас с грохотом катился, будто порождённый тьмой, сияющий до блеска чёрный экипаж, в упряжке две лошади, поводья держит одетый во всё чёрное кучер. Такая картина может возникнуть в воображении, когда читаешь сказки братьев Гримм. Дверка открылась. Из кареты вышел Кларенс Деверо.
Такой эффектный выход — для такого маленького человека! А в зрительном зале — всего двое! Спокойной и неторопливой походкой он подошёл к нам: цилиндр, накидка, из-под которой выглядывал яркий шёлковый жилет, на крошечных руках — почти детские перчатки. |