Наконец наступило мгновение, когда Тарлах оказался на карнизе, где его ждали фальконеры и жители Морской крепости. Он так сильно сжал кулаки, что прошло несколько мгновений, прежде чем он сумел разжать пальцы: и вот под ногами снова твердая поверхность камня.

Несколько секунд он сознавал только, что спасся. И чувствовал, как руки Бреннана поддерживали его.

Тарлах тяжело опирался на лейтенанта. С исчезновением опасности его снова оставили силы, требовался отдых после всего испытанного.

Неожиданно туман, окутавший сознание, рассеялся. Кого‑то не хватало.

– Где Уна?

Она приблизилась к нему, пробиваясь сквозь неясные очертания окружающих.

– Я здесь, капитан.

Голос её звучал уверенно, как у врача при обращении с пациентом, и он подумал, что она не случайно обращается к нему по званию, а не по имени, как наедине. Она сохранила свою способность здраво рассуждать и действовать…

Он смутно слышал, как она приказала отнести его в один из ближайших домов, чтобы не тратить времени, добираясь до башни, и радовался, что распоряжается не он, а кто‑то другой. Темнота заключила его в свои мягкие непроницаемые объятия ещё до того, как Уна закончила давать указания.

Глава пятнадцатая

Командир наемников медленно приходил в себя. Он в незнакомой комнате с выбеленными стенами и тяжелой простой мебелью. Солнечные лучи, пробивавшиеся через маленькое окно, говорили о том, что сейчас позднее утро.

Тарлах удивился и, не раздумывая, сел. Резкое движение вызвало боль, и он, охнув, снова лег.

Откуда‑то с потолка на кровать спустился Бросающий Вызов Буре, попеременно то негромко утешая, то браня друга за неосторожность.

В то же мгновение рядом оказалась Уна.

– Спокойнее, – сказала она. – Даже фальконер должен расплачиваться за такое обращение со своим организмом.

Тарлах ничего не ответил. Он смотрел на руки Уны в повязках от пальцев до запястья.

– Что с тобой случилось? – спросил он.

Она пожала плечами, немного поморщившись при этом, как будто у неё тоже болели мышцы.

– Несколько порезов. Как только смогу, сделаю перевязку получше. Вчера на это не было времени.

– Неправда! У тебя покраснели глаза. Ты плакала от боли?

– Нет, просто устала. – Она опустила голову. – Я тебя подвела. Прошу прощения за это. Он снова сёл, на этот раз пересилив боль.

– Ты знаешь, что ты для меня сделала?

– Я привела тебя в Морскую крепость. Владелица долины посмотрела ему в лицо.

– Я знала, что ваш народ любит высокогорья, и сыграла на этом, чтобы убедить тебя согласиться.

– Долина действительно прекрасна, миледи, а моя работа требует, чтобы я основательно познакомился с нею, и твоя обязанность – показать мне владения.

– Показать – да, но я раскрыла перед тобой Морскую крепость с любовью своего сердца, старалась, чтобы ты тоже полюбит её, как я. И мне это, кажется, удалось.

– Но если ты это и сделала, в этом нет никакого позора для меня. Морская крепость заслуживает любви и уважения любого человека.

Он неожиданно испугался. Что он такого ей наговорил? А может быть, кому‑то еще?

– Я был очень болен вчера вечером? – осторожно спросил он, опасаясь, что голос выдаст его.

– Болен? Нет, но ты очень устал и переволновался, и я решила, что мне лучше посидеть с тобой.

Как целительница, она имела на это право, и даже товарищи Тарлаха не могли возразить.

– Ты боялась, что я расскажу о твоей сестре?

– Отчасти.

Но у неё была и другая потребность. Она испытывала к этому человеку такие чувства, какие не вызывал в ней, в её душе и теле, ни один мужчина, и, конечно, не лорд, которому отдал её отец.