Долго он ничего не находил, но в одном кармане, наконец, нашел небольшой ключ.

Так как в чемодане был маленький ящичек, и так как в этом ящике был только один замок, то племянник Дагге, не говоря ни слова, спрятал ключ.

— Ну, — сказал Гарнер, — вот все имущество бедняка Томаса, я не думаю, капитан Дагге, чтобы вы взяли на себя труд перевозить эти вещи в Виньярд.

— Я также не вижу в этом нужды, хотя друзья и родственники могут ценить эти вещи больше, чем посторонние. Но я там вижу две морские карты. Не потрудитесь ли вы передать мне их? Они для моряка могут иметь какую-нибудь ценность, потому что старые матросы обычно делают на них отметки, которые дороже самих карт.

Хотя это было сказано самым простым и самым естественным тоном, но внушило Пратту большое беспокойство. Дагге разложил карту на постели и начал внимательно ее рассматривать.

Карта была та, на которой находилось южное полушарие, и где Пратт с таким старанием выскоблил острова, изобилующие тюленями. Ясно было, что виньярдец чего-то искал и не мог найти, и что он сильно обманулся в своих ожиданиях. Вместо того, чтобы смотреть на карту, он, можно сказать, изучал все дыры и трещины, которых было много, потому что бумага была стара и разорвана. Так прошло несколько минут, и незнакомец перестал более интересоваться имуществом своего родственника.

— Эта старая карта относится к 1802 году, — сказал Дагге. — Нынче она недорого стоит. Наши охотники за тюленями так далеко заплывают на юг, что у них теперь есть лучшие сведения.

— Ваш дядюшка, — хладнокровно сказал Пратт, — был старый матрос и очень легко мог предпочитать старые карты.

— Тогда, должно быть, он позабыл первоначальное воспитание, которое дают в Виньярде. Там нет ни одной женщины, которая бы не знала, что последняя карта всегда лучше первой. Я признаюсь, что для меня здесь много непонятно, потому что хозяин судна говорил мне, что он слышал от капитана брига, что на картах старого моряка можно найти довольно важные подробности.

Пратт затрясся, он видел в этом доказательство тому, что умерший говорил о своей тайне другим. Для человека, каков был Дагге, было очень естественно хвалиться своими картами, так что Пратт предвидел, что с этой стороны могут быть затруднения. Однако, он счел за лучшее молчать. Незнакомец, который, казалось, мало думал о старых рубашках и старом платье, принялся опять рассматривать карту и довольно близко от того места, где были обозначены острова тюленей, старательно вычищенные Праттом.

— Я никак не могу понять того, как человек, пользовавшийся столько времени картою, не сделал на ней никаких отметок, — сказал Дагге.

Он, казалось, говорил с упреком.

— Вот подводные камни среди моря, — продолжал Дагге, — там, где, я уверен, вода кишит рыбою; тут должны быть и острова. Что вы думаете об этом, капитан Гарнер? — сказаь Дагге, кладя палец на то место, где еще утром Пратт так старательно выскоблил острова. — По крайней мере, не заметите ли вы того, что это место было тщательно обозначено, и потому часто к нему возвращались, хотя заметок тут не видно.

— Это мели, — отвечал, смеясь, Гарнер, — посмотрите… Там не может быть земли, потому что сам капитан Кук не заходил так далеко на юг.

— Вы часто бывали в море, капитан Гарнер? — спросил Дагге.

— Я кормлюсь этим ремеслом, — откровенно отвечал молодой человек. — Впрочем, я не занимаюсь морскими картами, они могут служить тогда только, когда корабль в дороге. Что касается китов и тюленей, то желающие найти их должны их теперь искать, как я уже сказал моему хозяину.