По мере того, как всходила луна, легко было понять всю опасность положения. Не было бы ничего величественнее сцены, развернувшейся перед глазами моряков, если бы не была слишком очевидна опасность, которой подвергались обе шхуны, бывшие под ветром ледяного берега.

Около десяти часов луна взошла над горизонтом довольно высоко; туман росою оседал на лед, где и замерзал. Океан в эту минуту казался светящимся, и все предметы на нем обозначались ясно. Тогда-то моряки поняли трудность своего положения.

Смелые люди обыкновенно беспечны в темноте, но когда опасность очевидна, их движения выказывают более благоразумия и осторожности, нежели движения людей робких. Лишь только Дагге заметил огромные массы ледяной равнины, которые, плывя по волнам, сталкивались между собою и производили тот же шум, как бурун на морском берегу, он дал почти инстинктивно приказание спустить паруса и поставить корабль против ветра, по крайней мере, насколько позволит это его конструкция.

Росвель заметил эту перемену маневра и, как она ни была незначительна, сделал то же. Большие льдины были так близко, что каждый из кораблей, проходя возле них, получил несколько небольших ударов льдом. Было ясно, что шхуны зашли в середину льдов, и что Дагге во-время приказал уменьшить паруса.

Следующие полчаса были полны напряженного ожидания. Встречали обломок льда за обломком, и шхуна получала толчок за толчком, пока, наконец, глазам моряков не представилась сплошная ледяная равнина. Она шла на юг насколько мог видеть глаз. Оставалось только поворотить корабль.

Дагге приказал поднять передний парус и спустил задний, треугольный. В это время обе шхуны были под своими фоками, марселями и гротом с двумя рифами. Эти паруса были недостаточны для поворачивания корабля, потому что для этого были необходимы задние паруса; маневрировали очень старательно, и оба корабля одинаково успешно пробирались среди необозримого ледяного пространства. Слышно было, как лед ударялся в бока кораблей.

Невозможно было принять другое направление, пока шхуны были окружены льдом. Дагге, заметив на небольшом расстоянии открытый проход, пошел к нему; Росвель следовал за виньярдцами. Здесь вода была менее покрыта льдами, хотя волнение океана было еще очень сильно, и удары льда становились угрожающими.

Благодаря смелости, бдительности и опытности Дагге суда успели проплыть этим проходом. Он был похож на канал, проложенный среди льда, и имел с четверть мили в ширину. Этот канал вел к ледяным горам, находившимся менее чем в миле расстояния. Менее чем через десять минут они находились среди массы плавающих в южном море ледяных гор.

Шхуны не сделали среди них еще и одного лье, а уже почувствовали, что сила порывов ветра и движения волн сделалась гораздо менее. Единственное затруднение, которое встречали при плавании, состояло в том, чтобы выбирать проходы во льду, оставшиеся незапертыми. В это время ход обеих шхун был очень медлен, горы перехватывали ветер, хотя иногда слышался его вой в глубине ледяных пропастей.

Так как море было довольно свободно и ветер, исключая некоторых проходов, был несилен, то ничто не препятствовало шхунам сойтись ближе одна к другой. Это было сделано, и оба капитана совещались о своем положении.

— Вы, Дагге, очень смелы, — сказал Росвель, — и я не хотел бы плыть за вами в путешествии вокруг света. Теперь мы среди нескольких сотен ледяных гор, представляющих, признаюсь, прекрасный вид. Но как мы из них выйдем?

— Лучше быть здесь, Гарнер, — сказал Дагге, — чем среди ледяных обломков.

— Вы отчасти правы, но я хотел бы, чтобы каналы были немного пошире. Если какие-нибудь две из этих гор соединятся, то наши шхуны будут раздавлены, как орехи щипцами.

— Надо остерегаться. Вот проход, кажется, довольно длинный и идущий на север. Если нам удастся доплыть до границы льда, то наше возвращение в Америку кажется мне обеспеченным.