«Дядя Теймур» снова замер с креном на правый борт градусов в двадцать.

На крыло мостика боком вышел капитан. Держась одной рукой за косяк и упираясь ногой в машинный телеграф, он глянул поверх ветроотбойника и громко скомандовал:

— Боцман! Прекращайте! Всем на шлюпочную палубу.

Все обернулись к капитану, и в этот миг на палубе появилось новое действующее лицо.

Длинная нескладная фигура выросла на матах у первого трюма. Человек несся к надстройке, отчаянно балансируя, и кричал:

— Вотэр! Вотэр, товарифщ!

Если это была явка с повинной, то время для неё корефан выбрал самое неподходящее.

— Это он! — снова раздался обличительный крик, что будил по ночам видавших виды мужиков и заставлял их дрожать за запертыми дверьми кают.

На этот раз прятаться им было некуда, и они дружно ринулись в атаку.

Из-за станины крана выскочил Денис и решительно нырнул корефану под ноги. Корефан проехался животом по матам, свалился на палубу, и там его настиг кувалдоподобный кулак Сергеича. Следом подоспели вечно хмурые механики.

Корефан издал пронзительный душераздирающий вой. Парни отшатнулись в сторону, и капитан закричал с крыла:

— Хватит! Ребята, пожалуйста, хватит!

Конечно, негр обманул. Ведь только у меня и у Вали был достаточный опыт укрощения корефанов, вступивших на тропу войны. Но Валя сидел в кабине крана, а я — на трубе, и никто не пригласил нас поучаствовать в экзекуции.

Через секунду корефан уже стоял на ногах. Он вихрем взметнулся с палубы на крышку трюма, оттуда перепрыгнул на застропленную кипу матов, упирающуюся в фальшборт. Вероятно, он собирался бежать назад, к первому трюму, осознав, что ему не будет ни прощения, ни пощады.

Маты качнулись и поехали в сторону. Опора ушла из-под ног, негр взмахнул длинными руками, вытянул далеко вперед шею, но стрелка суммарного вектора действующих сил неумолимо показывала за борт. И корефан подчинился законам гравитации. Он долго и медленно падал, и так же долго и медленно набегала волна. Потом все ускорилось, волна подхватила тело и швырнула о борт, а когда, шипя и пенясь, отступила, корефана уже не было на поверхности, и только брошенный с мостика круг с буйком одиноко дрейфовал под корму.

Народ на палубе постепенно приходил в себя. Трель авральной сигнализации подстегнула этот процесс, и голос капитана, усиленный динамиками внутрисудовой трансляции, положил начало переосмыслению минувших событий. И только сейчас я окончательно понял, что «Дядя Теймур» обречен.

— Шлюпочная тревога! Экипажу собраться у шлюпки номер один! Матросу Стрельцову срочно подняться на шлюпочную палубу к шлюпке правого борта!

Подниматься выше трубы было некуда, а спускаться к повинившимся товарищам я не спешил. Реабилитация хороша, когда она посмертна, реабилитация при жизни влечет за собой множество проблем и неотвязный глубокомысленный шепот за спиной: «А может, и не зря его тогда…»

— Виктору Стрельцову срочно подняться на шлюпочную палубу!

Конечно же, недальновидный корефан не стал прыгать за борт после того, как мы с Валентином ушли в надстройку, оставив его валяться на корме. В отличие от своего «товарифща» по гоп-стопу, он не мог не заметить догорающие останки абордажной лодки, а на скорую помощь корефанов, оставшихся на борту воровского суденышка, он почему-то не рассчитывал.

Одиннадцать человек собрались на шлюпочной палубе в спасательных жилетах, и капитан сам обходил строй, хотя по расписанию это должен был делать Ослик. Кстати, а где Ослик?

— Виктору Стрельцову срочно подняться на шлюпочную палубу! Мы все ждем тебя, Виктор! Мы нашли его! Мы нашли убийцу!

Вот и Ослик.