Миллиардный бюджет позволял ЦТИ снимать сколько угодно домов и арендовать практически всю пригодную для застройки землю. На жилье для полинезийских рабочих денег не находили, но военные власти охотно одалживали им палатки, которые ставились на пыльной набережной, на самом солнцепеке. Невыносимые жилищные условия побуждали большинство семей строить себе лачуги из фанеры и рифленого железа на горных склонах за городом. Но у этих неудобных, заросших кустарником земель тоже были владельцы, в основном из числа метисов, а они требовали арендную плату — 2–3 тысячи франков в месяц даже за самый жалкий клочок. Хуже всего для столь чистоплотных людей, как полинезийцы, было полное отсутствие воды. Само собой, за исключением дождевого сезона, когда обильные ливни обеспечивали обитателям лачуг грязевые ванны на дому. Один французский социолог, единственный человек, проявивший какой-то интерес к жителям этих трущоб, установил, что через два года после начала новой эпохи военного величия в Папеэте и его окрестностях было сооружено 3988 фанерных и железных лачуг, в которых обитало 22 474 человека — почти половина всего населения острова.

Для огородов в районах трущоб места не было. До лагуны далеко, к тому же без лодки рыбной ловлей не займешься. Приходилось покупать все продукты в магазинах или на рынке, цены росли с ужасающей быстротой. Самым дорогим и дефицитным товаром оказались такие местные продукты, как батат, плоды хлебного дерева, таро, ямс, рыба и куры, поскольку производители переехали в города и превратились в потребителей. А потому все питались наиболее дешевыми продуктами — хлебом, рисом, макаронами, сахаром и консервами. Голод-то они утоляли, но в еде не хватало витаминов, железа и кальция. На беду цены и на эти товары тоже начали стремительно расти неизвестно по какой причине. Хотя губернатор, как уже говорилось, двумя годами раньше торжественно обещал принять все необходимые меры, чтобы предотвратить инфляцию, в начале 1966 года в одном официальном документе признавалось, что «за прошедший год цены продолжали расти с фантастической быстротой. Так, рыба подорожала на 35 процентов, овощи — на 84 процента, фрукты — на 57 процентов». Откуда власти получали такие точные цифры, остается загадкой. Ибо на самом деле в каждой китайской лавке были свои цены, и власти палец о палец не ударили, чтобы их хоть ^как-то регулировать. Зато политику цен военного командования можно было назвать образцовой: в огромных универсамах, построенных в жилых кварталах ЦТИ, все товары продавались строго по себестоимости. К великому огорчению полинезийцев, в эти магазины имели доступ только военнослужащие, техники и члены их семей.

Цитированный выше социолог интересовался также доходами и семейным бюджетом полинезийских рабочих. Он выяснил, что 15 процентов зарабатывали в месяц меньше 7500 таитянских франков, 30 процентов меньше 10 тысяч франков, 50 процентов меньше 15 тысяч франков и лишь 5 процентов — больше 25 тысяч франков. Для сравнения скажем, что приличное жилье обходилось в 20–30 тысяч франков в месяц, скромный обед для одного человека в ресторане стоил 300–500 франков. Однако для полноты картины надо еще учитывать, сколько иждивенцев содержал каждый работник. Приведем данные по жилому кварталу, где было учтено количество членов семей: в среднем семь человек. Среднемесячный доход каждой семьи составлял 13 тысяч франков. В другом квартале, в западном предместье, 59 семей насчитывали 350 человек; среднемесячный доход на семью— 11 200 франков.

Даже если все деньги тратить только на еду и одежду, при таких условиях долго не протянешь. А ведь сверх того деньги уходили на всякую всячину. Папеэте изобиловал кинотеатрами, барами, кафе, бильярдными и дансингами, которые неудержимо влекли к себе бывших сельских жителей. Всего труднее было им соблюдать меру в потреблении спиртного и, поскольку они с традиционной полинезийской щедростью приглашали всех друзей и соседей, пирушки, как правило, прекращались лишь после того, как кончались все деньги.