— Теперь принесите мне счет.

— Пожалуйста.

— По счету я заплачу. А вот это, — Дир Сергеевич достал тысячерублевую банкноту и медленно, демонстративно разорвал ее на глазах у покрасневшего юноши на многочисленные кусочки. — это был ваш «чай»! — Когда экзекуция закончилась, он пояснил смысл своей выходки, мстительно глядя в удаляющуюся спину униженного подавальщика: — Юные халдеи реагируют только на такую науку. Куда–то пропадает весь их пофигизм. — Все же ему было слегка неуютно под внимательным, спокойным взглядом начальника службы безопасности и он счел нужным добавить еще несколько слов: — Думаете, я не понимаю, что это было поведение нувориша? Просто я еще не освоился со своей новой ролью — главы крупной фирмы. Старые привычки. Отвыкнем.

Майор упорно смотрел себе в чашку, показывая, что не считает нужным поддерживать разговор на халдейскую тему. Дир Сергеевич снова подергал бородку:

— Ну что? Есть у вас знакомые моджахеды, Александр Иванович? Или вы намерены отказаться — из соображений ложной человечности?

— Я думаю.

7

Тамара позвонила глубокой ночью, не удосужившись подсчитать разницу между Восточным побережьем США и Москвой.

— В чем дело, Тома? — устало спросил Елагин. Даже перенесясь на другую сторону земного шара, бывшая супруга оставалась поблизости, как раз на таком психологическом расстоянии, чтобы регулярно доставлять неприятности.

— Мне нужно с тобой поговорить, — шепотом произнесла она, как будто у них там, в Америке, тоже была ночь и она боялась кого–нибудь разбудить.

— Уже говорим.

— Я не знаю, что мне делать! — она плаксиво вздохнула.

— Не делай ничего.

— Джоан приехала…

— Знаю.

— Это ее дом.

— И это знаю.

Еще один обиженный всхлип.

— Дом, конечно, большой, но ты меня пойми, теперь здесь совсем нет места.

Елагин помотал головой, которая никак не настраивалась на движение заокеанской мысли.

— Не понимаю. Что значит — нет места?

— Саша, она наняла прислугу!

— Ты там все так загадила?

— Что ты такое говоришь! Просто Джоан сказала, что я могу продолжать здесь жить, и даже вместе с Сережей, сколько угодно.

— Ну и при чем здесь прислуга?

— Да как ты не понимаешь! Джоан сказала, что она не может себе позволить, чтобы я за ней прибирала. Я ведь все равно сижу дома и прибираю за Сережей. И готовлю.

«Лучше бы ты не готовила», — без всякой злости подумал майор.

— Все понятно, дорогая…

— Не говори так. Так называют, когда ненавидят.

— Нет, Тома, я просто стараюсь понять, что там у вас происходит. Джоан не нравится, как ты готовишь, как ты убираешься, и она наняла какую–нибудь филиппинку.

— Из Пуэрто–Рико.

— И поэтому стало тесно.

— Она лезет во все.

— Кто?!

Тамара всхлипнула.

— Эта филиппинка.

— Ее для этого наняли.

— Она ведет себя так, словно я тоже прислуга, только без конкретных обязанностей.

— Министр без портфеля.

— Что?

— Ничего, Тома, ничего. Ничего удивительного, что ты попала в такую ситуацию. Ты приживалка. Ты, сбежавшая от мужа глупая русская баба, живешь на деньги американской не слишком богатой бабы и чем–то там еще недовольна.

— Ты мне присылаешь, — оскорбленным тоном заявила Тамара.

— Как она с Сережей?

— Он ее обожает.

— Понятно.

— А я хочу вернуться.