|
Симыч принял хлеб-соль, протянул девицам руку для поцелуя и, пришпорив коня, быстро удалился по одной из боковых аллей. На этом церемония, видимо, закончилась Все участники разошлись. Пока я натягивал штаны, Зильберович, как был, в форме и с автоматом, заглянул ко мне в келью. - Все спишь, старик! - сказал он с упреком. И даже репетиции нашей не видел. - Видел, - сказал я. - Все видел. Только не понял, что все это значит. - Чего ж тут не понимать? - сказал Зильберович. - Тут и понимать нечего Симыч тренируется. - Неужто надеется вернуться на белом коне? - спросил я насмешливо. - Надеется, старик. Конечно, надеется. - Но это же смешно даже думать. Видишь ли, старик, - выбирая слова, сказал Зильберович. Когда-то ты встретил Симыча в подвале, нищего и голодного, с сундуком, набитым никому не нужными глыбами. Тогда тебе его планы тоже казались смешными. А теперь ты видишь, что прав был он, а не ты. Так почему бы тебе не предположить, что он и сейчас видит дальше тебя? Гении всегда видят то, что нам, простым смертным, видеть не дано. Нам остается только доверяться им или не доверяться. Признаюсь, его слова меня почти не задели Его прежнее высокое мнение обо мне давно уже развеялось в прах Он Симыча ставил под облака, а меня на один уровень с собой или даже ниже Потому что он все же состоял при гении, а я болтался сам по себе. Но я, понимая, что Лео человек пустой, не обиделся. Я глянул на часы и спросил Зильберовича, как он думает, получу я место на шестичасовой рейс прямо в аэропорту или стоит забронировать его заранее по телефону. Зильберович посмотрел на меня не то удивленно, не то смущенно (я точно не понял) и сказал, что улететь сегодня мне никак не удастся. - Почему? спросил я. - Потому что Симыч с тобой еще не говорил. - Ну так у нас еще есть достаточно времени. - Это у тебя есть достаточно времени, заметил Зильберович. А у него нет. Он хотел тебя принять во время завтрака, но ты спал. А у него все время расписано по минутам В семь он встает. Полчаса бег трусцой вокруг озера, десять минут - душ, пятнадцать минут - молитва, двадцать минут - завтрак. В восемь пятнадцать он садится за стол Без четверти двенадцать седлает Глагола... - Кого? - Ну, это его конь. Глагол. Ровно в двенадцать - репетиция въезда в Россию. Потом опять работа до двух. С двух до половины третьего он обедает. - Вот очень хорошо, - закричал я. - Пусть меня во время обеда и примет. - Не может, - вздохнул Зильберович. - Во время обеда он просматривает читалку. - Чего просматривает? - Ну, газету, - сказал раздраженно Лео. - Ты же знаешь, что он борется против иностранных слов. - Но после обеда у него, я надеюсь, есть свободное время? - После обеда он сорок минут занимается со Степанидой русским языком, потом полчаса спит, потому что ему нужно восстанавливать силы. |
