|
- Ну после сна. - После сна у него опять маленькая зарядка, душ, чай и работа до семи. Потом ужин. - Опять с газетами? - Нет, с гляделкой. - Понятно, - сказал я. - Значит, телевизор смотрит. Развлекается. А я его ждать буду! - Да что ты! замахал руками Зильберович. - Какие там развлечения! Он смотрит только новости и только полчаса. А потом опять работает до десяти тридцати. - Ну хорошо, пусть примет меня после десяти тридцати. Тогда я по крайней мере уеду завтра утром. - От десяти тридцати до одиннадцати тридцати он читает словарь Даля, потом у него остается полчаса на Баха и пора спать. Да ты, старик, не волнуйся. Завтра он тебя наверняка примет. Только ты уж к завтраку не проспи. - Все-таки вы нахалы! сказал я в сердцах. - Кто это мы? - Ну, я не буду говорить об остальных, но ты нахал, а твой Симыч нахал трижды. Мало того, что заставил меня через полмира переть, так еще тут выдрючивается. У него расписание, у него времени нет. Мне мое время, в конце концов, тоже для чего-то нужно. - Вот именно, - оживился Зильберович. - Твое время нужно тебе, а его время нужно всем, всему человечеству. Тут я совершенно взбесился. Я, между прочим, эти ссылки на народ и человечество просто не выношу. И я сказал Зильберовичу, что если Симыч нужен человечеству, то пусть он к человечеству прямо и обращается. А я немедленно еду на аэродром. И, кстати, надеюсь, что все мои транспортные издержки будут возмещены. - Об этом, старик, можешь совершенно не беспокоиться, он все знает и все оплатит Но ты дурака не валяй. Если ты уедешь, он так рассердится, ты даже не представляешь. В конце концов он меня уговорил, я остался. После обеда мы с Зильберовичем ходили по грибы, потом мылись в настоящей русской бане с парилкой и деревянными шайками Войдя в предбанник, я увидел в углу на лавке дюжину свежих березовых веников, выбрал какой получше и спросил Зильберовича, взять и ему или нам хватит одного на двоих. - Мне не нужно, - странно ухмыльнулся Лео, - меня уже попарили. Я не понял, что это значит, но, когда Лео разделся, я увидел, что вся его сутулая спина вкривь и вкось исполосована малиновыми рубцами. - Что это? - спросил я изумленно. - Том, собака, - сказал Лео беззлобно. - Если уж за что берется, так силы не жалеет. - Не понимаю, - сказал я. - Вы дрались, что ли? - Нет, - печально улыбнулся Лео. - Не мы дрались, а он драл меня розгами. - Как это? - удивился я. - Как это он мог драть тебя розгами? И как это ты позволил? - Но не сам же он драл. Это Симыч назначил мне пятьдесят ударов. Я как раз снял с себя левый ботинок да так с этим ботинком в руке и застыл. |
