|
Но я же для того и лечу, чтоб узнать, что там именно произойдет. Ладно, сказал я. - Чего уж там Возвращения вы гарантировать не можете. Но если вы гарантируете бесплатные напитки, то все равно пишите. Я дал ей свой паспорт. Тонкие пальчики фройляйн Глобке забегали по клавиатуре компьютера, словно исполняя неслышимую музыку букв и цифр. На экране появились мое имя, фамилия, номер паспорта, номер и дата рейса, потом еще какие-то цифры, которые как-то прыгали, сами между собой весело перемножаясь. Наконец цифры замерли, выстроившись в такое число: 457884300 - Билет в два конца, - прочитала фройляйн, - стоит ровно четыре миллиона пятьсот семьдесят восемь тысяч восемьсот сорок три марки. - Ого! - сказал я. - Но если вы внесете наличными, мы предоставим вам десятипроцентную скидку, и тогда вся ваша поездка обойдется вам всего... - Она пошевелила пальчиками, цифры опять попрыгали и изобразили новое число: - Четыре миллиона сто двадцать тысяч девятьсот пятьдесят восемь марок и семьдесят пфеннигов. - Это уже другое дело, - сказал я. - Кроме того, в случае вашего невозвращения в течение трех месяцев семьдесят пять процентов стоимости обратного билета будут возвращены вашим наследникам. - Ну это совсем хорошо, - заметил я. - Правда, у меня все равно таких денег в наличии не имеется, но я очень надеюсь, что мне поможет херр... - Миттельбрехенмахер, - подсказала фройляйн Глобке. Вот люди! Почему они всегда лезут со своими подсказками? Неужели эта фройляйн думает, что я без нее не мог бы вспомнить фамилию своего лучшего друга? ТРИ МИЛЛИОНА ЗА РЕПОРТАЖ Конечно, на Руди я рассчитывал совершенно напрасно. Когда я позвонил ему из автомата, он сказал, что с удовольствием одолжил бы мне необходимую сумму, но, к его великому сожалению, он сам сейчас испытывает некоторые финансовые затруднения. Дело в том, что последние шесть миллионов он потратил на двух вывезенных из Саудовской Аравии жеребцов, один из которых как раз вчера сломал ногу. Так что три миллиона тю-тю. Как я потом узнал, вся эта история про сломанную ногу была чистым враньем. Руди просто побоялся одолжить мне деньги. Миллионеры, как я заметил, вообще люди прижимистые. Домой я вернулся отчасти расстроенный, отчасти успокоенный. Не получилось - значит, не получилось Не судьба. Может, так и лучше. В конце концов, мне уже сорок лет, возраст, достигнув которого от авантюр пора по возможности уклоняться. Что касается моей жены, то она таким развитием событий была, как я заметил, очень даже довольна. Потому что я, какой ни на есть, а все-таки муж. И если я где-нибудь в отдаленном этом будущем почему-то застряну, то еще неизвестно, найдет она себе другого такого же или нет. |
