|
В ней рассказывалось о том, что собой представляло Тарутино в первые дни после освобождения: «Повсюду виднелись следы пребывания врага. По обочинам дороги валялись подбитые орудия, снаряды, коробки из-под мин. Как будто случайно поставлены велосипеды, чемоданы. Все уже знают — смерть ожидает каждого, кто прикоснётся к ним: вещи соединены с минами. Там, где стояли деревенские избы, торчат лишь трубы печей. Колхозница Пелагея Михайловна из деревни Кузовлево рассказала, как немцы выгоняли её с тремя детьми из хаты на мороз, как фашисты отобрали у неё всё, убили троих из её семьи… Жители рассказали, что в селе Дедня немцы устроили дом терпимости, оружием собрав в него местных девушек… В селе Тарутино в сарае нашли труп красноармейца Нестеренко, расстрелянного гитлеровцами…»
Штаб Западного фронта буквально толкал в спину свои армии. Командармы дублировали приказы комфронта Жукова, ставя конкретные задачи своим соединениям и частям. Вечером 27 декабря в войска 43-й армии ушла шифровка, в которой значилось: «Комфронтом генерал армии Жуков приказал: категорически запретить частям армии путаться в заграждениях; стремительно опережать противника, обходя стороной все заграждения по полям и лесам… Этот приказ комфронтом подлежит безоговорочному выполнению. Приказываю прекратить топтание на месте, ссылаться на минные заграждения и др. препятствия. Имеющуюся в частях и подразделениях минобоязнь твёрдой рукой пресечь и заставить войска быстро продвигаться вперёд, поддерживая их своевременно подтянутой артиллерией. Обращаю внимание на то, что задача, поставленная моим приказом № 45/оп командирами соединений не выполнена. В силу этого вынужден перенести выполнение задачи на 28.12. Этот срок окончательный. Армия имеет все данные к тому, чтобы в ближайшие 2–3 дня овладеть Малоярославцем». Командир 98-й пехотной дивизии генерал пехоты Мартин Гарайс писал: «Потери рот, опрокинутых на Истье, несоизмеримо тяжелы. 289-й пехотный полк потерял все противотанковые пушки и все пулемёты 1-го батальона. Численность рот не превышает 25 бойцов, точнее, истощённых, промёрзших «теней». Беспримерно заботливый, заботливый и верный товарищ, полковой врач 282-го пехотного полка, капитан медицинской службы доктор Ши-фельбайн при оказании медицинской помощи приносит себя в жертву своим подопечным: при внезапном нападении вражеских лыжников он тяжело ранен». И далее: «По широкой дороге всё ещё беспрестанно тянутся на Малоярославец, в полной неразберихе отступления, повозки, орудия, боевые машины, грузовики и танки трёх дивизий: 19-й танковой, 34-й и 98-й пехотных. Теперь уже нет и малейшей возможности отойти, а честнее, «убежать» на юго-запад обходным путём. Единственная дорога проходит через узкое горлышко въезда в Малоярославец. Это хорошо известно и большевику, который, под впечатлением своего успеха на Истье, бросается по следу. Слабое прикрытие 282-го пехотного полка и истребительно-противотанкового дивизиона у Белоусова заставляет ожидать новых атак. К полудню появляется враг. День снова солнечный, и скользить по сухому снегу легко. Танки выстраиваются на дороге и оттуда осуществляют огневую поддержку. На белом снегу оборонительные позиции быстро обнаружены. Скрывающееся в лесу северное крыло истребителей танков охвачено, и теперь с фронта и флангов ведётся атака на позиции 282-го пехотного полка под Белоусовом. Вскоре схватка переходит в ближние бои. Командиру полка, находящемуся на высоте в 500 м от деревни, открывается тягостная картина отчаянного сопротивления его бойцов. Неподалёку от него подъезжает боевая разведывательная группа зенитной артиллерии и тут же открывает огонь по хорошо видимым танкам противника. Один горит, второй обращается в бегство. В ту же секунду со стороны тыла над дорогой низко проносятся восемь «крыс» и как одержимые расстреливают орудие. |
