|
А па юго-востоке небо уже светлело, и вот оттуда, из светлеющего неба, протянулась вдруг огненная полоса и вонзилась в скалы неподалеку, беззвучно вспорола снежную пелену и, обрастая космами быстро остывающего пламени, ползла еще среди скал, теряя остроту и силу, и, пока она ползла, до ног докатился тугой толчок и последующие содрогания, а потом по воздуху долетел звук - неожиданно глухой, надтреснутый, рассыпающийся; потом там, где упавшее замерло в бессилии, - след, пробитый им, горел желтым чадным керосиновым пламенем, - там вспухло что-то неясное, темное, клубящееся, и из этого темного и клубящегося вдруг ринулись змеи, и на секунду это стало напоминать голову медузы, и Петер почувствовал на себе ее тяжелый, повелевающий окаменеть взгляд… тысячи змеящихся дымов рванулись в стороны и вверх, и вот они уже валятся сверху, а в ногах вата, ноги не сдвинуть с места и не перенести тела - в теле тоже вата, везде одна вата, такая дрянь… пятится назад Армант, то есть ему кажется, что он пятится, а лицо Камерона белее снега и белее ваты, а дымы валятся сверху, и уже не успеть, и тут рядом где-то заколотили в рельсу - раз! раз! раз! р-раз! р-раз! - и заорали: «Газы!!!» - Петера рванули за плечо, и, зацепившись за порог, он влетел в блиндаж, не удержался на ногах и упал, и тут же вскочил… Они набивали в щели какое-то тряпье и черную вату - Петер видел распотрошенный тюфяк, - они забили отдушины под потолком, потом Камерон жеваным хлебным мякишем стал залеплять дыру, через которую входил электрический провод, и тут погас свет. В темноте продолжалось движение, шевеление, шорох и неявные звуки работы, потом кто-то включил фонарик, и свет его был неожиданно белым и ярким.
- Дайте бинт, - сказал Камерон, - я руку ссадил. - Сейчас, - отозвался Армант. Он пошарил где-то - лучик фонаря стал маленьким и ослепительным - и достал пакет. - Подставляйся. - Я сам, - сказал Камерон. - Посвети. Камерон поранился то ли гвоздем, то ли острым бетонным выступом. Рану залили йодом и перевязали - Камерон шипел и ругался. - Промыть бы надо, - сказал Армант, - да воды… - Ладно, - сказал Камерон. - На мне как на собаке. - Долго нам тут сидеть? - спросила Брунгильда. - Смотря что это было, - сказал Армант. - Если фтор-селенетин, то сутки. А если «би-куб», то… - Он замолчал, и молчание повисло над всеми, потому что все, кроме Брунгильды, знали, что такое «би-куб». - То что? - спросила Брунгильда, не дождавшись прямого ответа. - Ничего, - совсем другим голосом сказал Армант. - Если «би-куб», то можно сидеть до второго пришествия, - сказал Петер. - А то как мы узнаем? - спросила Брунгильда. - Никак, - сказал Петер. Брунгильда повозилась в темноте, встала и подошла ко всем остальным. Теперь они сидели кружком на кровати и двух табуретках. Луч фонарика, чуть потускневший, но все еще сильный, бил в потолок и, рассеиваясь, падал на лица. - Ребята, - сказала Брунгильда, - объясните бедной неграмотной женщине, что все это значит? Она не любила недоговоренности. - «Би-куб», - сказал Петер, - это особо стойкое вещество. Держится на местности до десяти дней. Особенно зимой. Воздуха в этом блиндаже нам на пятерых хватит едва ли на сутки. Противогазы от «би-куб» не спасают. Значит, через сутки будем решать - или задыхаться здесь, или выходить. |
