|
Думаю, прошло минут десять после того, как мы вернулись. Алекс медленно покачала головой. – Потрясающе. Твоя мать, наверное, была очень сильной женщиной. Хэнк задумался. Он всегда считал свою мать маленькой и хрупкой. Но сейчас понял, что она просто казалась маленькой, потому что рядом был его отец. Он обращался с ней как с неж-ным цветком, и Хэнк тоже. Но она, несомненно, была сильной – и не только физически. Она терпела его отца все эти годы. Его тоже. – Да, пожалуй, ты права. – Представляю, как тебе было трудно, когда родители умерли. – Ты знаешь, что произошло? – Ты сказал, они утонули во время наводнения. Хэнк заговорил, преодолевая внезапно возникшую боль в груди: – Один из наших быков застрял в овраге на юге владений. Они бросились спасать его. Бык выбрался. Они – нет. Когда лошади вернулись одни, то работники стали их искать. Через не-сколько часов они нашли маму и папу в полумиле вниз по течению. Алекс помолчала, потом проговорила: – Тебя не было дома в тот момент? Он покачал головой. – Меня нашли только на следующий день. Я был по дороге из Мескуайта в Эбилин. – Сейчас ты мучаешься из-за того, что не был там. Особенно из-за матери. Хэнк изумленно посмотрел на нее. – Ты угадываешь мысли. – Нет, но могу понять, что мучает людей. Жизнь научила. И прежде, чем он успел что-то спросить, она продолжила: – Жалко, что я не могла познакомиться с твоей матерью. Хэнк попытался представить мать и Алекс вместе. На удивление, это оказалось очень лег-ко. – Ты бы ей понравилась. – Вот как? Почему ты так думаешь? – Вы очень похожи. Ты много работаешь, быстро схватываешь, умеешь постоять за себя. – О! Они некоторое время молчали, потом Хэнк попытался снова перевести разговор на Алекс: – А как ты родилась? Если Ла-Нет не больше Дубойса, там, наверное, тоже нет больницы. – Нет, – ответила она. – Но там был врач, который помогал при родах. Он еще работал, ко-гда я уезжала. – И когда ты уехала? – Шесть лет назад. Мне было девятнадцать. Когда тебе было девятнадцать, ты уже два года жил сам, не так ли? Хэнк покачал головой. Узнать что-нибудь об Алекс было не легче, чем затолкать быка в стойло. И она же обвиняет, что он ничего не рассказывает. Пожалуй, придется сначала расска-зать немного о себе. Возможно, она тоже расслабится и поведает о своей жизни. Он поудобнее устроился на сиденье. Рассказать о себе. Для Хэнка это было довольно тяжело. – Ты уехал из дома, чтобы быть подальше от отца? – спросила она. Хэнк потянул ручной тормоз и повернулся лицом к ней. – Вернее, я сбежал, потому что он выгнал меня. Однажды мы подрались, и когда я вернул-ся через четыре дня пьяный, он орал так, что стекла дрожали. – Похоже, ты это заслужил, – заметила Алекс. Хэнк поскреб подбородок. – Возможно. Не думаю, что он действительно хотел меня выгнать, но я понимал, что ниче-го хорошего не выйдет, если я останусь. Меня тогда уже неплохо знали в местных кругах родео, и я решил стать профессионалом. Я бросил школу, приврал насчет возраста и получил членскую карточку ПАКР. – Она непонимающе заморгала, и Хэнк уточнил: – Профессиональной ассоциа-ции ковбоев родео. – Но разве можно бросить дом, в котором вырос, свою семью? Ее глаза расширились и смотрели на него мрачно, обвиняюще. Смущенный ее явной бо-лью, он понизил голос. – Я думаю, многие так поступают, Алекс. Ты ведь уехала? Она покачала головой, и солнечный луч, пробившийся сквозь заднее стекло, заиграл в ее распущенных волосах. Ему безумно захотелось зарыться в этот каштановый шелк. |
