— Что ж, будем надеяться, что мы найдем кого-нибудь похожего в соседней деревне.

С этими словами герцог помог сесть в седло девушке, затем вскочил на Самсона сам, и они медленно поехали вперед.

Вэла совсем не жалела, что они теперь не могут ехать так быстро, как утром.

Все то время, когда они скакали полным галопом и ее спутник проявлял непонятную ей поспешность, девушку не покидала мысль, что скоро они доберутся до Йорка и она, наверное, больше никогда не увидит мистера Стэндона.

Очнувшись от своих несбыточных, как она сейчас поняла, мечтаний, Вэла поняла, что ее спутник просто стремится как можно быстрее сбыть ее с рук и заняться своими собственными делами.

Он сам не проявил никакого желания рассказывать ей о том, зачем едет в Йорк, а девушка посчитала дурным тоном расспрашивать его о том, что, по-видимому, было его глубоко личным делом.

И теперь, думая об этом, она поняла вдруг, что он ничего не рассказывал ей о своей семье, своем доме и даже о своих друзьях. Вэла совсем ничего о нем не знала.

«Возможно, он очень скрытный, — подумала она, — или, может быть, просто мне не доверяет».

И все равно ей очень бы хотелось знать, есть ли у него братья и сестры, живы ли его родители, кто они и где живут.

Единственное, что она о нем знала, это что он, так же как и она, не имеет никакого желания обзаводиться семьей. И еще то, что никто не мог бы быть добрее, внимательнее и благороднее его, когда он пришел к ней на помощь в ее отчаянном положении.

«Он замечательный!» — говорила она себе, пока они медленно ехали рядом и ее спутник придерживал Самсона, чтобы тот попал в шаг с Меркурием.

В своей свободной рубашке, без сюртука, он казался ей еще более сильным и красивым, чем когда-либо раньше.

Из-под ресниц она бросала на него быстрые взгляды, любуясь его точеным классическим профилем, пока сам он напряженно вглядывался в даль в надежде увидеть деревню, где они могли бы найти кузницу.

Затем Вэла обратила внимание на его широкие сильные плечи и тонкую талию и подумала, что может почти различить скульптурную красоту его тела под тонким батистом рубашки. И на лошади он сидел так, словно она была частью его самого.

И еще она подумала, что мужчина и конь представляли собой удивительную по своей красоте картину, которая могла бы послужить иллюстрацией к какому-нибудь греческому мифу.

«Он красив, как греческий бог», — подумала девушка.

И еще она вспомнила, что многие боги спускались на землю, потому что хотели жить как люди и радоваться тем радостям, которые были доступны только людям, особенно любовью.

Вэла отвела взгляд от герцога и посмотрела вперед.

Ее преследовало странное чувство, она не могла его описать или объяснить себе. Оно было не похоже ни на что, испытываемое ею раньше, какая-то странная тоска или томление, но только гораздо сильнее, и при этом желание чего-то неизведанного, неясного, но волнующе прекрасного.

И еще она чувствовала, как сильно бьется ее сердце, в горле появляется комок и почему-то хочется плакать.

«Должно быть, это от вина, которое я выпила во время ленча», — пыталась успокоить себя Вэла, прекрасно понимая, что причина ее странного состояния совсем не в вине, а в человеке, который сейчас ехал рядом с ней.

— А вот и деревня! — воскликнул он. Вэла увидела за деревьями шпиль колокольни, а чуть позже показались трубы.

— Что ж, осталось только помолиться, — заметил герцог, — чтобы здесь была кузница и чтобы кузнец оказался дома.

Вэла выросла в сельском краю и знала, что кузнеца часто вызывали к фермерам или богатым землевладельцам, и так случалось, что лошади местных жителей ждали целыми днями, а то и неделями, пока он сможет уделить им время.