Все знакомые ему женщины вели себя слишком свободно, их поведение он мог бы назвать возмутительным, если бы не привык к тому, что это норма.

И уж конечно, ему и в голову не могло прийти, что одна из этих женщин может ничего не знать о том, откуда берутся дети, и вообще не иметь представления о плотской любви между мужчиной и женщиной.

И при взгляде в глаза Вэлы, полные растерянности и наивного любопытства, ему казалось, что она — ангел, посланный ему в дар, который ни в коем случае не должен соприкасаться с грязью этого далекого от совершенства мира.

«Я люблю ее, — сказал он себе. — Именно ее я искал всю свою жизнь. Я отчаянно скучал и постоянно разочаровывался все это время именно потому, что не встречал ее до сих пор».

Вэла с волнением смотрела на него, ожидая ответа, и он почувствовал почти непреодолимое желание обнять ее, притянуть к себе и сказать, что он всегда будет о ней заботиться и охранять ее, ограждать не только от физической опасности, но и от всех тревог и неприятностей этого мира.

Но он понимал, что это было бы слишком рано.

Мужчины пугали и шокировали ее, и, хотя она доверяла ему, герцог понимал, что может вспугнуть ее и потерять драгоценное доверие, которым Вэла одарила его.

А кроме того, герцога останавливало отношение к нему со стороны самой Вэлы. В действительности ее вопрос мог бы быть обращен к отцу или брату, но уж определенно не к мужчине, к которому она могла бы испытывать какие-то глубокие чувства.

— Я понимаю, что вас волнует, — сказал он наконец. — Но, к сожалению, нам пора двигаться дальше. Быть может, мы поговорим об этом в другой раз?

В глазах Вэлы мелькнуло разочарование, и она отвернулась, вновь взглянув на ручей.

— Да, конечно, — тихо сказала она. — Только здесь так красиво, я надеялась, что мы посидим еще немного.

— Возможно, мы когда-нибудь вернемся сюда, — ответил герцог, думая о чем-то своем, — или найдем другое, не менее чарующее место.

— Чарующее! — повторила Вэла. — Вот подходящее слово! Это именно то, что я чувствую здесь. Очарование и волшебство!

— Так же, как и я, — ответил герцог, любуясь бликами солнца в ее волосах.

Она взглянула на него засветившимся от счастья взглядом.

— Вы и в самом деле так думаете или говорите это только для того, чтобы сделать мне приятное?

— Мне кажется, вы должны были бы уже понять, что я-всегда стремлюсь говорить правду. Для нашей дружбы, — он специально выделил это слово, — было бы оскорбительно притворяться и говорить не то, что думаешь.

Вэла тут же ответила ему улыбкой.

— Ну, конечно, друзья должны быть всегда честными и искренними друг с другом, а ведь мы с вами действительно друзья… на самом деле?

При этих словах девушка поднялась на ноги, и герцог встал следом за ней. Он едва сдерживался. Ему так хотелось сейчас прижать ее к себе, поцеловать и прошептать на ушко, что он испытывает к ней чувства далеко не дружеские, а гораздо более глубокие и сильные. Но вместо этого он сказал:

— Действительно, на самом деле.

Вэла весело улыбнулась ему и надела на голову шляпку. Затем подобрала с земли жакет и нерешительно взглянула на своего спутника:

— Может быть, мы не станем одеваться? Сегодня очень жарко.

— Не думаю, чтобы кто-нибудь решился осудить нас, заявив, что мы ведем себя непристойно.

— Конечно, нет, — согласилась она. — А кроме того, с каждой милей мы все дальше и дальше уезжаем от всех тех, кто мог бы поставить нам это в вину. Все самое страшное осталось позади.