Ее смелость поразила Джордана, но когда Мара с жаром притянула его голову, чтобы глубже отдаться поцелую, он уже не мог отступить. Их губы слились в бесконечном поцелуе, а языки переплелись в яростной дуэли. Джордан ощутил вкус шампанского, и это был вкус ее страсти. Руки Мары заметались по его телу. Голова, плечи, грудь — она ощупывала их очень собственнически, как настоящая хозяйка. Каждое движение словно говорило ему: «Ты мой».

Ликуя от ее жадной стремительности, он издал низкий рокочущий стон, когда ее ищущая рука легла на его возбужденный член. Джордан коротко хохотнул.

— Этого я не ждал, — задыхаясь, проговорил он.

— О… — протянула Мара. Ее рука осторожно гладила своего пленника через ткань.

Джордан мгновенно забыл обо всех своих расчетах и сомнениях. Он с трудом разлепил веки и хрипло произнес:

— Я твой раб. Где ты хочешь меня получить? На полу? На диване? Стоя? Может быть, там? — Он указал подбородком на ближайшую колонну.

Мара проследила за его взглядом, скромно опустила глаза и шагнула к колонне, на ходу стягивая длинную темную перчатку, которую Джордан уже начал расстегивать.

С шаловливой улыбкой Мара оглянулась и уронила перчатку позади себя. Разумеется, Джордан принял этот кокетливый вызов. Его восхищала эта новая, неукротимая Мара, его возлюбленная, которую он разбудил от долгого сна. Теперь грациозная чувственность ее движений могла заворожить любого.

Прислонившись спиной к колонне, за которой Джордан так недавно прятался от Альберта, она обжигающим взглядом предложила ему себя. В этой позе ее грудь вздымалась особенно высоко, и Джордан совсем потерял голову.

— Возьми меня, — прошептала Мара.

У Джордана мелькнула мысль, что без долголетнего навыка подавлять свои чувства он не сумел бы скрыть удивления. Может быть, это сон?

Джордан, как в трансе, шагнул к ней, но не стал поднимать перчатку, а вместо этого взял руку, уронившую эту перчатку, и поднес к губам. Сначала поцеловал косточки пальцев, потом перевернул кисть и прижал губы к мягкой податливой плоти. Вдохнул свежий аромат нежной кожи, поцеловал ладонь, языком прочертил линии, по которым гадалки предсказывают судьбу, коснулся каждого из тонких, изящных пальчиков.

Когда она застонала, Джордан взял ее за талию и притянул к себе, так что шелковистая кожа груди, которая соблазняла его весь вечер, оказалась прямо у его губ.

Узкий корсаж модного бального платья был совсем невелик — полоса розового атласа едва прикрывала соски. Мара не надела никакого украшения, и ничто не мешало Джордану наслаждаться молочно-белой кожей ее груди. Сразу под пышной грудью был пояс, от которого начинались юбки. Легкий корсет немного врезался в талию, но, слава Богу, не сдерживал груди, а только чуть-чуть приподнимал их. Правда, Джордан считал, что его возлюбленная не нуждается в подобных ухищрениях.

Кусочек легкого шелка и еще более легкого батиста под ним — вот и все, что отделяло Джордана от груди Мары, прикоснуться к которой он жаждал весь вечер. Положив ладони ей на соски, он чувствовал, как они твердеют и упираются в ткань, как рвутся к его губам.

— О, Джордан, пожалуйста, — простонала Мара, как эхо следуя за его горячечными мыслями.

Джордан сунул дрожащую руку ей под платье, стараясь сдерживаться и быть поосторожней. Но, видит Бог, если он порвет это чертово платье, то сам возьмет иглу и зашьет его! Чего бы это ему ни стоило. Он просто должен немедленно попробовать эти соски на вкус!

Джордан опустился на колени, и пока тысяча людей, включая королевских особ, толкалась в соседних комнатах, он дал себе волю, устроил для себя праздник, достойный короля. Он так погрузился в свое пиршество, что не сразу ощутил, как маленькая ножка в шелковой бальной туфельке приподнялась и дотронулась до его паха.