Стоит, скорчившись в три погибели, и наблюдает за нами. И пусть! Он мне не страшен, у меня теперь есть другой «желанный убийца»!

Обессиленные, падаем на мраморный пол и, обнявшись, затихаем. Лежим долго без движений, голова идет кругом, хочется пить и писать. Большего блаженства никогда не испытывала. Как я люблю Ингу! Готова для нее сделать все, что угодно. Нам нельзя расставаться. Надо уговорить Лимона не уезжать. Мужчин при желании можно встретить сколько угодно. Но повстречать другую такую женщину, как Инга, невозможно. Она, наверное, обо мне так же думает. Неловко признаться, но ее я люблю больше всего на свете. Во всяком случае, сейчас я в этом уверена. Ловлю себя на мысли, что это нечестно по отношению к Лимону. Надо думать о чем-нибудь другом.

— Фантастически хорошо, — шепчу Инге.

— Что именно? — спрашивает она.

— Все. Не представляла, что такой член сможет легко войти…

— Дурочка, — слышится ее смех.

— Правда. Я недавно видела нечто подобное.

Только настоящий.

— Где?

— Не поверишь! В бане, когда меня украли.

Пришел Ходжа с телохранителями. Лиц я не видела, зато когда они разделись, глаза чуть на лоб не полезли. У Ходжи оказался в два раза больше, чем этот.

— Ну уж в два…

— Точно. Я прикинула — такой, как три банки из-под пива. И по длине, и по объему.

Инга захихикала, потом игриво спросила:

— И ты сдержалась, чтобы не попробовать?

— Они бы меня убили…

По-моему, Ингу забавляет мой рассказ. Она легко поднимается с пола, подает мне руку, и мы в обнимку направляемся в ванную. Долго стоим под прохладным душем, смываем кровь с исхлестанных тел, потом ложимся в ванную с каким-то приятным, дезинфицирующим наши раны раствором.

Закуриваем.

— Расскажи еще про Ходжу.

— Что? Мне больше ничего не известно.

— Больше того, что ты узнала, и не надо, — с пониманием поддерживает меня.

Смешно, но даже дурацкий разговор о нем снова возбуждает. Признаюсь в этом Инге. Она издает глубокий, одобрительный стон. Тогда решаюсь признаться в самом интимном. Рассказываю ей, как в постели с Лимоном думаю о члене Ходжи.

Больше от нее у меня тайн нет. В страхе замолкаю, будто призналась в каком-то жутком преступлении. Инга тоже молчит. Такое откровение кого хочешь введет в краску.

— Ты обязана с ним переспать, — вдруг заявляет она.

От неожиданности — чуть не захлебываюсь. Долго кашляю и не верю своим ушам. А Инга как ни в чем не бывало продолжает:

— Иначе воспоминание может превратиться в навязчивую идею. Ты ни с кем не сможешь получить полного удовлетворения. Постоянно будешь в своих мечтах воскрешать увиденный член.

Ужасно стыдно такое слушать. Но она права.

С Лимоном у меня уже начались проблемы. Инга все про меня понимает.

— Нельзя допустить, чтобы развился комплекс.