Пауза. Ее руки снова принялись играть с волосами. Нога на подлокотнике мерно покачивалась, как бы в раздумье. Сидя в поезде, я представлял себе встречу совсем иначе. Ни возможности искушения, ни возможности эрекции я не представлял.

— Она всегда считала, что я скрытая проститутка, — сказала Сьюзен тоном обиженного ребенка.

— Что ты несешь?

— Сейчас и ты, наверное, думаешь так же. Вы вообще из одной когорты. Хотя именно из-за тебя между нами пробежала кошка.

— И этот грех на мне, — вздохнул я.

— Как мне теперь быть, Питер? Начинать все сызнова? Блудная дочь вернулась, живет в своей детской комнате и ждет, когда кто-нибудь из студентов колледжа назначит свидание, подсунув в библиотеке записку на обороте каталожной карточки. Или смотреть с матерью одиннадцатичасовые новости, закусывая овалтином? Что еще?

Без комментариев.

— Мы все разрушили, — сказала она.

— Ты имеешь в виду, что я все разрушил?

— Я имею в виду, что все разрушила Морин. Зачем ей понадобилось умирать? Почему, что бы люди ни делали, это всегда рикошетом бьет по мне? Пока она была жива, все шло прекрасно. Ясность и определенность. Потом у тебя появилась альтернатива. И ты совсем свихнулся. Бросить меня из-за возможности выбора — нормальный человек так не поступает.

— Наоборот: не все шло прекрасно, не я свихнулся и у меня нет выбора. Ты должна выйти замуж и родить ребенка. Это твое желание — и оно справедливо.

— Ты все время твердишь о женитьбе — ты, а не я. Каркаешь, как ворон: «Брак! Брак! Брак!» Тысячу раз говорила: обойдусь без этих формальностей!

— Вот именно: «обойдусь». А я не могу позволить, чтобы ты «обходилась» без того, чего хочешь.

— Бред какой-то. Да не хочу я ни свадьбы, ни детей.

— Да? А как же быть с твоими книгами, Сьюзен?

— С какими книгами?

— Да хоть с «Наследственностью» Эшли Монтегю.

Она нахмурилась, словно припоминая, и прижала пальцы к вискам.

— Они еще целы? — с таким удивлением, будто речь шла о плюшевом мишке, любимой игрушке ушедшего детства.

— Все на месте.

— Я проходила тогда через тяжелый период.

— Какой период?

— Я была угнетена. Подавлена. Измучена. Давно ты их нашел?

— Примерно с год. Искал кофе в стенном шкафу.

— Понятно… Ну что ж…

Я подумал, что Сьюзен заплачет. Не заплакала.

— Ладно, — решительно продолжила она, — что еще? Что еще нового ты узнал обо мне?

Я пожал плечами.

— Ты должен знать… — И она замолчала.

Я тоже молчал. Но что я должен знать? Что еще я должен знать?

— Один принстонский хиппи, — хмыкнула Сьюзен, — позвал меня сегодня вечером в кино. Вот что ты должен знать.

— Отлично, — ответил я. — Новая жизнь.

— Познакомились в библиотеке колледжа. Тебе не любопытно, что я читала целыми днями?

— Очень. Что?

— Все, что у них есть о матереубийстве, — сквозь зубы процедила Сьюзен.

— Читать — не убивать.

— Ну да. Зато развеялась. Я ведь туда забрела от скуки.

— В этом платье?

— Ага. Почему нет? Оно короткое. В нем удобно лазать по стеллажам.

— Могу себе представить.

— А не выйти ли мне за него замуж?

— За кого?

— За этого хиппи.