— А ты попробуй. Сама увидишь, что…

— Мне хорошо и так. Нравится салат из шпината?

— Послушай меня. Почему ты не двигаешься, когда мы занимаемся любовью?

— Ешь, дорогой.

— Я хочу, чтобы ты подмахивала, когда мы трахаемся!

— О боже, Питер! Я же сказала: мне хорошо и так.

— Несчастный ты человек.

— Не такой уж несчастный. Не надо обо мне беспокоиться.

— Ты хоть представляешь себе, как вообще двигаются?

— Зачем ты меня мучаешь?

— Хочешь узнать, что значит «двигаться»?

— Оставь. Я не хочу об этом говорить. Я не хочу ничего узнавать. Ты вот знаешь, что значит «двигаться», но твоя блистательная жизнь не стала от этого примером для подражания. Уж это-то я знаю. И ты знаешь.

— Как насчет колледжа? Почему бы тебе не окончить колледж?

— Питер, хватит. Ну пожалуйста! Зачем ты меня терзаешь?

— Затем, что ты калечишь собственную жизнь.

— Я?

— Твой образ жизни — какое-то безумие.

— Почему же ты возвращаешься в это безумие каждую ночь? Я ведь тебя не принуждаю. Я вообще ни о чем не прошу.

— Тебе вообще ничего не нужно. От одного этого можно свихнуться.

— Не принимай близко к сердцу.

— Что поделаешь, если принимаю.

— Почему?

— Потому что я здесь. Потому что я с тобой сплю.

— Об этом я тоже не прошу. И хватит ругаться, я ненавижу ссоры. Ссорься со своей женой. Ты ведь, надеюсь, приходишь ко мне не совершенствоваться во взаимных колкостях.

Так я и не сдвинул Сьюзен с мертвой точки. Но не успокоился. Прошло примерно два месяца. Однажды вечером она дошла до слез (по одной слезинке на глаз) и, так резко вскочив из-за стола, что стул грохнулся, крикнула: «Я не могу окончить колледж, не хочу кончать колледж, и покончим с этим колледжем! Я уже пробовала учиться на вечернем отделении! Я слишком стара и слишком тупа. Ни в какой колледж меня не примут!»

Ее приняли в колледж при Городском университете штата Нью-Йорк. Даже зачли семестр, проведенный в Уэлсли.

— Чистой воды идиотизм. Мне уже почти тридцать один. Я буду всеобщим посмешищем.

— Никто не станет над тобой смеяться.

— Все кому не лень. Животики надорвут. Ко дню выпуска мне стукнет пятьдесят.

— Ладно тебе. Зато будет чем заниматься до самого полувекового юбилея.

— Мне и так есть чем заняться. Я помогаю соседкам.

— Твои соседки, любая из них, в состоянии нанять по дюжине нянек. Им просто в кайф тебя эксплуатировать.

— Диву даюсь, как ты презрительно говоришь о людях. А кто будет следить за моей квартирищей? Знаешь, сколько на нее уходит сил и времени?

— Сьюзи, объясни, чего ты, в сущности, боишься?

— Ничего я не боюсь.

— В чем же тогда дело?

— Ты заставляешь меня идти наперекор самой себе. Мои желания и нежелания — глупые причуды, да? Питер Тернопол — вылитый портрет моей матери. Она тоже считает, что я всегда поступаю шиворот-навыворот.

— Только не когда поступаешь в колледж.

— Колледж, колледж, колледж! Он нужен только тебе. Стыдно появляться на люди в компании пустоголовой недоучки. И вот я отправляюсь учиться, чтобы спасти твое лицо. И начинаю двигаться в постели. Где он хоть находится, этот твой колледж? Может быть, я вообще окажусь там единственной белой.

— Лишь бы не белой вороной.

— Мне сейчас не до каламбуров.