|
Стивен Эдуард Кеньон, пятый герцог Ашбертон, седьмой маркиз Бенфилдский, обладатель еще пяти шести титулов, в перечислении которых нет особого смысла, перестал застегивать рубашку и мысленно несколько раз повторил эту фразу, словно надеясь, что ее значение может как то измениться. Неизлечимо болен. Он знал, что у него какие то нелады со здоровьем, и все же… никак не ожидал такого приговора. Нет, нет, доктор, вероятно, ошибся. Да, в самом деле, за последние несколько недель легкое побаливание в животе превратилось в сильнейшие колики. Не верится, однако, что при всей своей болезненности опухоль может оказаться опасной для жизни. «Как хорошо, что я умею скрывать свои чувства», – подумал он, вновь принимаясь застегивать рубашку. – Странно слышать такое категорическое суждение от медика. Вы и ваши коллеги воздерживаетесь от мрачных предсказаний. – Известно, что вы превыше всего цените честность, ваша светлость. – Доктор Джордж Блэкмер уже аккуратно складывал инструменты в свою сумку. – Я решил, что не имею права утаивать от вас правду. Человек в вашем положении должен иметь время, чтобы привести свои дела в порядок. Стивен с мучительной отчетливостью осознал, что врач говорит с чувством полной ответственности. – Думаю, в этом нет никакой нужды. Если не считать отдельных приступов боли в животе, я чувствую себя вполне сносно. – Должен сказать, что эти приступы боли с самого начала внушали мне серьезное беспокойство, но я надеялся, что мои опасения не оправдаются. Однако теперь уже не остается никаких сомнений. – Серо зеленые глаза врача выдавали его сильную озабоченность – У вас, несомненно, та же болезнь, что и у вашего лесника, мистера Никсона, – рак желудка и печени. Еще один удар. За несколько месяцев Никсон превратился из веселого здоровяка в некий бесплотный призрак. И умер он трудной, мучительной смертью. Не решаясь посмотреть на себя в зеркало, Стивен привычными движениями онемевших пальцев завязал галстук. – Эта болезнь не поддается никакому лечению? – К сожалению, нет. Надев темно синюю куртку, Стивен разгладил рукава. – Насколько может быть точен названный вами срок – шесть месяцев? – Определить точный срок довольно затруднительно, – не без некоторого колебания ответил Блэкмер. – Я бы сказал, что у вас наверняка есть еще три месяца. Шесть месяцев – более оптимистический прогноз… Если прогноз врача оправдается, он, Стивен, к Рождеству будет уже мертв. И вполне вероятно, что это произойдет еще раньше. Но, может быть, Блэкмер все же ошибается? Такое бывает – и не так уж редко. Впрочем, этот человек – уважаемый врач, славится своей добросовестностью. Найденыш, который воспитывался в их приходе, он проявил такие недюжинные способности, что старый герцог, отец Стивена, отправил его учиться медицине. Став доктором, Блэкмер отблагодарил семью Кеньонов своей врачебной заботой. Нельзя даже предположить, чтобы он без достаточных оснований вынес смертный приговор сыну своего прежнего патрона. Усилием воли Стивен заставил себя вспомнить, что ему надо задать еще кое какие вопросы. – Принимать ли мне по прежнему пилюли, которые вы прописали мне в прошлый раз, или в этом нет никакого смысла? – Продолжайте их принимать. Более того, я тут принес для вас еще кое что. – Блэкмер извлек из своей сумки плотно закупоренный флакон. – Я приготовил для вас опий, чтобы снимать боль, и отвар из лекарственных трав для очищения крови. Пейте отвар и принимайте по крайней мере по одной пилюле. Если необходимо, то и больше. В трудном положении иногда выручают хорошие манеры. Взяв флакон, Стивен вежливо произнес: – Благодарю вас, доктор Блэкмер. Я ценю вашу откровенность. – Боюсь, что не все коллеги будут со мной согласны, но я считаю, что в предвидении неизбежного конца каждый должен иметь время, чтобы приготовиться. |
