|
Уж лучше пойду очаровывать прелестных молочниц. – И, кивнув на прощание, актер начал спускаться вниз по лестнице. – Какой чудесный малый, – вполголоса сказал Стивен. – Не играет ли он, случайно, Дункана в шотландской пьесе? Если да, то он мог бы носить всамделишный кинжал, а не какую то жалкую подделку. Розалинда невольно улыбнулась: – Малый он, возможно, тщеславный и с ленцой, но не заслуживает того, чтобы его сразил Макбет. – Вы правы. Пусть уж лучше играет Антигония и будет съеден медведем. – А вы неплохо знаете Шекспира, – с одобрением сказала она. – Я всегда любил театр, особенно Шекспира. Даже участвовал в любительских постановках, – сказал он, открывая дверь и пропуская ее вперед. – Еще долго после того, как представление закончено, слова поэта хранятся в уме, их привкус подобен терпкости превосходного бренди. – И вдруг ему вспомнились строки: «Прекрасная достойна поклоненья. И более того, завоеванья». Боже правый, откуда это? Кажется, из первой части «Генриха VI». Но напомнила их, конечно же, очаровательная улыбка Розалинды. Переведя дух, он последовал за ней из фойе в главный зал. Сцена или подмостки помещались у дальней стены. На подмостках было довольно много народу. Некоторые занимались установкой декораций, другие, под руководством Фицджералда, репетировали. – Сколько человек в вашей труппе? – спросил Стивен. – Восемнадцать. Актеров всего десять, остальные – например, Кальвин Эймз и Бен Брейди – подвизаются как музыканты или рабочие сцены, и если выступают, то только в эпизодических ролях. – Розалинда нахмурилась. – Пойду посмотрю: похоже, Бен не справляется со своим делом. Вслед за ней Стивен подошел к сцене, где актеры осыпали друг друга обвинениями в измене и ревности. – Какую пьесу они репетируют? – «Говорящий призрак». Она пойдет завтра. – Ее губы тронула озорная улыбка. – Пьеса не ахти, но позволяет воспользоваться потайным ходом, имеющимся в гостинице. Выступая здесь, мы всегда показываем по крайней мере одну вещь с призраками. – Упустить такую прекрасную возможность было бы просто непростительно, – согласился он. – А что пойдет сегодня? – «Сон в летнюю ночь». Любимая моя комедия. Сначала я играю Ипполиту, а затем старшую служанку Титании. Только успевай поворачиваться. – Трудно менять костюм? – Не очень. В этой пьесе все носят развевающиеся средневековые одежды, поэтому достаточно бывает сменить накидку и какую то заколку или гребень. – Ее плечи были закутаны шалью. Повернувшись к Стивену, она набросила шаль на голову наподобие капюшона. – Вы знаете, женщину создает одежда, – сказала она таинственным заговорщицким шепотом. – А вы, оказывается, куда лучшая актриса, чем говорите о себе, – видя, как внезапно преобразилась его спутница, заметил Стивен. – Во всяком случае, я знаю все тонкости нашего ремесла, – сказала она, снова закутывая плечи шалью. – Мама и папа позаботились об этом. Но во мне не хватает внутреннего огня. Да, возможно, ей и впрямь не хватает актерского темперамента, подумал он, но женщина она, несомненно, очень темпераментная. А ее стройная, налитая фигура как будто бы создана для страсти. Зная, что не должен давать волю подобным мыслям, он указал на большую груду разных театральных аксессуаров, наваленную у одной стены: – Декорации и костюмы, вероятно, находят себе многократное применение в разных постановках? Она кивнула, поднялась на подмостки и стала кружить вокруг актеров, слишком занятых репетицией, чтобы обращать на нее внимание. – Это декоративное дерево, которое держал Бен, давало приют Макбету и его ведьмам, укрывало доброго принца Чарли и выдержало натиск многих бурь. |
