|
Любуясь, как играет солнце на ее золотисто рыжеватых волосах, он сказал: – Мне было приятно присутствовать на вашем завтраке. И я почерпнул кое что для себя полезное. Когда они подошли к конюшне, он открыл дверь, пропустил свою спутницу. И, уступая любопытству, спросил: – Вы сильно отличаетесь от всех остальных членов семьи. Может быть, вы девочка из сказки, оставленная эльфами среди первоцветов и земляничных ягод? – Вернитесь на грешную землю, – сказала она, сразу посуровев. – Я приемная дочь Фицджералдов. Они нашли меня на набережной, где я собирала объедки. Было мне тогда всего три четыре года. Судя по некоторым сведениям, я сошла с корабля вместе с матерью, которая сразу же умерла. Просто не представляю себе, как сложилась бы моя судьба, не удочери меня Фицджералды. Он посмотрел на нее, с ужасом представляя себе, что могло бы случиться с потерянной маленькой девочкой. Да еще прехорошенькой. – Просто невероятная история. Фицджералды не пытались выяснить что либо о вашем происхождении? – Они не могли задерживаться в Лондоне, должны были ехать на гастроли в Колчестер. Мама вспоминает, что одежда на мне была очень хорошая; говорила я, как ребенок из культурной семьи, так что родители мои, по всей видимости, были людьми обеспеченными. – Она пожала плечами. – Вот и все, что я. знаю о своем происхождении. Высунув морду из стойла. Юпитер заржал, повелительно требуя ласки. Стивен погладил его бархатистый нос. – Вы никогда не думали о своих настоящих родителях? Розалинда заколебалась, ответила не сразу: – Да. Только я ни за что на свете не хотела бы, чтобы мама или папа узнали об этом. Боюсь, они были бы обижены, потому что никто не мог бы воспитать меня с большей любовью и добротой, чем они. – И все же любопытство – естественное человеческое качество, – спокойно произнес он. – Но вы же меня хорошо понимаете, – сказала она без обычных смешинок в глазах и погладила гладкую холку Юпитера. – Вполне возможно, что у меня есть какие то родственники. Я порой старалась отыскать среди зрителей тех, кто походил бы на меня. Иногда я задумываюсь, каково мое истинное имя и ждал ли нас с матерью кто нибудь в Лондоне. Ведь это произошло почти двадцать пять лет назад. Помнит ли кто нибудь о маленькой потерянной девочке? – Она задумчиво взглянула на него. Она все еще продолжала гладить Юпитера, и, стремясь как то утешить ее, Стивен прикрыл ее руку своей. Когда их пальцы соприкоснулись, он почувствовал нечто вроде электрического разряда. Убрав руку, он спросил: – Помните ли вы хоть что нибудь о своей жизни до того, как вас удочерили Фицджералды? – У меня осталось лишь несколько разрозненных воспоминаний. Помню, как кто то, вероятно, мама, обнимал меня. Помню, что жила в большом каменном доме. Но, возможно, он представлялся мне таким только потому, что я была мала. – Вы даже не помните своего имени? В ее глазах мелькнуло что то темное, нестерпимо мучительное, но она тут же отвела взгляд. – Даже имени не помню. Ставен почувствовал, что надо переменить тему. – Странно, должно быть, не знать ничего о своих предках. – Он криво усмехнулся. – Но в этом есть и что то утешительное. Можно, например, предполагать, что ты сын или дочь короля. Тебя похитили цыгане, а затем ты оказался в руках людей, выдающихсебя за твоих родителей. Розалинда улыбнулась, ее глаза просветлели. – Верно. В человеческой природе есть что то необъяснимо странное. Мы всегда стремимся к тому, чего не можем иметь. – Его, казалось бы, случайные слова отозвались в ее душе с необыкновенной силой. Ее притягивал к себе внешний мир, как лошадь притягивает трава, растущая но другую сторону изгороди, за которой она пасется. Может быть, именно поэтому ее так интересует Стивен, выходец из того, внешнего, мира, человек добрый и привлекательный. |
