|
Ларри хищно следил за каждым ее движением, зная, что это только увертюра, и гадая, удастся ли сегодня увидеть главную часть спектакля. Приведя в порядок свои невесомые как пух кудряшки, она вставала и начинала неторопливо раздеваться перед тем, как направиться в ванную, – но сперва либо задергивала занавески, либо оставляла их открытыми. В первом случае разочарованному Ларри оставалось только скатиться с дерева и отправиться восвояси; во втором он задерживался здесь подольше – эмоции перехлестывали через край, и самым сложным было по окончании представления благополучно добраться до земли.
Ларри понимал: подсматривание с дерева простительно тринадцатилетним, да и вообще он ведет себя самым бесславным образом. Совершенно непостижимая страсть к этой ничем не выдающейся женщине размазала его по стенке: он превращается в какого-то рохлю, дрессированного щенка, он униженно повинуется ей во всем, не осмеливается настаивать, требовать. Как же ему хотелось, чтобы Кейси наконец увидела в нем не послушного мальчишку, а искушенного мужчину, с мнением которого неизменно соглашаются, а решениям которого покорно подчиняются! Добираясь после очередного сеанса домой, он категорично настраивал себя в корне изменить ситуацию, но на следующий день Кейси невинно просила: «Ларри, можешь намазать мою бедную обгоревшую спинку увлажняющим кремом?», и он, облизывая пересохшие губы, сомнамбулически водил скользкой ладонью по ее острым лопаткам и сам растекался, как этот крем. В начале августа жара побила все мыслимые и немыслимые рекорды. Даже худому как спичка Ларри, обычно не терявшему в самое пекло ни работоспособности, ни аппетита, начали осточертевать температурные безумства. Ему захотелось, как в детстве, оказаться у большой воды: покачаться на волнах, словно на перине (он необычайно легко проделывал этот трюк), понырять и побродить по мокрому податливому песку, в который так приятно погружать босые ноги. Увы – безбрежного океана поблизости не было, зато примерно в шести милях к северу от Ричмонд-Хилла обнаружилось чудесное, идеально дикое мини-озерко с песчаным пляжиком карманного формата. Оно было так неудобно расположено и так надежно спрятано за стеной деревьев, что, несмотря на жару, сюда никто не добирался, да и Ларри наткнулся на него случайно. Сняв ботинки и закатав джинсы до колен, он с наслаждением пошлепал по нагретой воде, потом выбрался на сушу, уселся на торчащий из земли гигантский пружинящий корень какого-то дерева и попытался запустить по поверхности озера пару плоских камешков. Камешки прыгать не пожелали и мгновенно утонули – Ларри, пожав плечами, вздохнул, отряхнул ладони и покинул этот райский уголок. На следующий день, ближе к вечеру, он привез сюда Кейси. Солнце, словно раскаленная докрасна сковорода, нависло уже над самыми верхушками деревьев; удлинившиеся тени волнообразно струились по песку. – Вау… – пробормотала Кейси, озираясь. – Потрясающее место. Похоже на картинку в волшебном фонаре – все такое малюсенькое, будто мы в кукольном домике… Сюда действительно никто не может нагрянуть? Точно? Ну хорошо… Ой, какой мягонький песочек… А вода теплая? Скинув босоножки, она побрела к озеру и зашла в воду по щиколотку, трогательно приподняв края бледно-желтого платья. Ларри, пристроившийся в тени разлапистого граба, жадно смотрел на ее тонкий, четко прорисованный на фоне ясной голубизны, чуть подрагивающий от зноя силуэт. Наконец Кейси развернулась, неспешно возвратилась к сверлящему ее взглядом Ларри и изящно приземлилась рядом с ним – платье вначале вздулось пузырем, затем мягко опало. Ее мокрые ступни были по-детски облеплены песком, залитые светом руки и плечи, казалось, сами источают кремовое сияние. – Кейси, – прошептал Ларри, подползая к ней и – для начала – осторожно обхватывая за талию, – Кейси, Кейси… Он повторил ее имя еще раз двадцать – а может, и больше. |
