— Боюсь, завтра мне предстоит трудная встреча с грозным обитателем Афин, — сказал Хейвелок, открыв дверь номера и пропуская даму вперед.

— Вот еще глупости, — запротестовала та. — Этот тип совсем не джентльмен. Он из Эпидаруса, а в Эпидарусе джентльмены не водятся. Старый козел из деревенских, разбогатевших за счет других. Одно из самых отвратительных наследии режима.

— Отсюда мораль, — проговорил Майкл, направляясь к бару, где была припрятана бутылка первоклассного шотландского виски и стояли стаканы, — пребывая в Афинах — сторонись эпидарцев.

Он разлил виски по стаканам.

— Вам часто приходилось бывать в Афинах?

— Несколько раз.

— Что вы делали? Какая у вас работа?

— Что-то покупал... что-то продавал.

Хейвелок повернулся и, неся стаканы, увидел то, что и ожидал увидеть, хотя не так скоро. Женщина сняла тонкую шелковую накидку, бросила на стул и принялась расстегивать пуговицы на платье, призывно обнажив свои пышные груди.

— Вы не купите меня на ночь, — сказала она, принимая стакан свободной рукой. — Я добровольно последовала за вами, любимый Майкл Хейвелок. Я правильно произнесла ваше имя?

— Даже очень мило.

Она приблизилась, коснулась своим стаканом его стакана. Затем подошла вплотную и провела пальцами по его губам, по щеке, затем обняла за шею и привлекла к себе. Они слились в поцелуе. Ее чуть приоткрытые пухлые губки и язычок заставили Хейвелока потерять голову. Прильнув к нему, она взяла его левую руку и прижала к обнаженной груди. Затем чуть откинулась и прошептала:

— Где здесь ванна? Мне надо... переодеться.

— Там.

— Почему бы и вам не надеть что-нибудь полегче? Встретимся в постели. Вы такой... такой милый, я так вас хочу.

Захватив со стула свою накидку, она — воплощенная чувственность — прошла мимо кровати в ванную, но прежде чем закрыть дверь, обернулась и послала ему через плечо взгляд, полный любви, быть может, фальшивой, но все равно возбуждающей. Классная проститутка готова была продемонстрировать все, что умеет, и он с нетерпением ждал.

Майкл быстро разоблачился до трусов, захватил в постель виски и, отбросив покрывало и одеяло, нырнул под простыню. Но только он потянулся за сигаретой, как услышал низкий мужской голос:

— Добрый вечер, дружище.

Хейвелок мгновенно развернулся, инстинктивно нашаривая под подушкой Оружие, которого там, разумеется, не было. В дверях ванной комнаты стоял лысоватый мужчина, знакомый Майклу по десяткам фотографий на протяжении многих, многих лет. Это был человек Москвы, один из самых влиятельных работников КГБ. В руке он держал автоматический пистолет. Раздался щелчок. Ударник встал на боевой взвод.

Та проскользнула мимо него, бросила взгляд на Хейвелока и, пробежав через комнату, скрылась за дверью.

— Вы Ростов, Петр Ростов. Начальник Управления внешней стратегии. КГБ. Москва.

— Ваша внешность и имя мне тоже известны, так же как и ваше личное дело.

— К чему все эти сложности, «дружище». — Слово «дружище» Хейвелок произнес ледяным тоном, никак не вязавшимся с его значением. Он покрутил головой, пытаясь разогнать туман от смеси туземных напитков с виски. — Вам следовало просто остановить меня на улице и пригласить на выпивку. Вы узнали бы ровно столько, сколько узнаете сейчас. В сведениях, поверьте, не было бы ничего ценного. Конечно, если вы здесь не для того, чтобы прикончить меня.

— Никаких жестокостей, Гавличек.

— Хейвелок.