Хейвелок не смог удержаться от смеха:

— Послушайте, Граве...

— Пожалуйста, не смотрите в мою сторону. Продолжайте любоваться водой.

— Я был в мезонине, где хранится коллекция древнеримского искусства. Но там оказалась группа туристов из Прованса. Пришлось ретироваться.

— Меня всегда восхищала быстрота вашей реакции. И вот теперь весь этот шум: «Он отошел от активной работы! Избегайте его!»

— Но шум соответствует действительности.

— Не знаю, каким новым прикрытием вы решили воспользоваться, — быстро продолжал Граве, стряхивая пылинки с рукавов пальто, — но, судя по всему, вы находитесь в данный момент в весьма достойной компании. Вам известно, что я брокер, торгующий информацией по весьма широкому кругу вопросов, и чем достойнее мои клиенты, тем больше они мне нравятся.

— Извините, но я ничего не покупаю. Следуйте директиве и избегайте меня.

— Не глупите. Вы же пока не знаете, что я могу предложить. Невероятные события происходят в совершенно неожиданных местах. Союзники становятся врагами, враги — друзьями. Персидский залив полыхает пламенем, а вся Африка бродит по кругу, причем — в противоположных направлениях, между странами Варшавского Договора существуют противоречия, о которых вы даже не догадываетесь. Вашингтон же тем временем разрабатывает десятки стратегических комбинаций, приносящих лишь вред. Эти комбинации по своей тупости сравнимы лишь с идиотскими интригами Советов. Я могу без конца приводить примеры глупости обеих сторон. Не сбрасывайте меня со счетов, Майкл. Платите мне и вы еще выше взберетесь, по служебной лестнице.

— Зачем мне взбираться выше, если я выбрался из игры?

— Опять та же высокомерная глупость. Вы же сравнительно молодой человек, и вас просто так не отпустят.

— Они могут следить за мной, но удержать силой не способны. Единственно, чем мне пришлось пожертвовать уходя, так это пенсией.

— Примитивно, Майкл. Все знают, что у каждого из вас имеется банковский счет в удаленном, но вполне доступном месте — секретный специальный фонд, из которого вы оплачиваете услуги несуществующих агентов, покрываете расходы на несостоявшиеся поездки или на приобретение несуществующих документов. Уверен, что уже к тридцати пяти годам вы сумели обеспечить себе безбедную жизнь в отставке.

— Вы приукрашиваете как мои таланты, так и финансовое положение, — улыбнулся Хейвелок.

— Или вы, и это вероятнее всего, оставили весьма пространные записки, — продолжал француз, пропустив слова Майкла мимо ушей, — в которых излагаете некоторые секретные действия, или, если хотите, решения — проливающие свет на определенные события или характеризующие отдельные личности. И эти записки, без сомнения, вне досягаемости тех, кто в них больше всего заинтересован.

Хейвелок перестал улыбаться, но Граве продолжал гнуть свое:

— Разумеется, мы не можем рассматривать эти записки, как гарантию финансовой стабильности, но согласитесь — они повышают то, что называется «качеством жизни».

— Вы зря тратите время. Я действительно ушел с рынка. Если у вас есть по-настоящему Ценные сведения, вы получите за них просимую сумму. Вам известно, к кому следует обращаться.

— Эти вечно напуганные неудачники, люди второго сорта. Ни один из них не имеет прямого доступа к... ну, скажем, местам, где принимаются решения.

— Теперь и я лишен доступа.

— Не верю. Вы единственный человек в Европе, который говорит напрямую с Энтони Мэттиасом.

— Оставьте его в покое. Да будет вам известно, я не беседовал с ним уже несколько месяцев. — Хейвелок неожиданно выпрямился и взглянул на француза.