– Мне просто хотелось знать.

– Теперь ты знаешь.

Луиза вернулась в дом. У подножия лестницы ее ждала Селина. Граса спустилась со второго этажа и сейчас возилась на кухне. Следом за Селиной Луиза поднялась по лестнице белоснежного дома.

Они вошли в комнату, где штукатурка пожелтела от пятен влаги. Луиза ощутила слабый запах плесени. Вот здесь спал Хенрик. Комната была не слишком большая, основное место в ней занимала кровать. На окне – решетка, как в тюрьме. Ее чемодан лежал на кровати. Она открыла дверцу гардероба – пусто, только клюшка для гольфа.

Луиза постояла возле кровати, пытаясь представить себе Хенрика в этой комнате. Но его здесь не было. Она не нашла его.

Распаковав чемодан, она отыскала ванную, ненароком заглянула в просторную спальню Ларса Хоканссона. Спала ли в этой постели Лусинда, или Жульета, которой он платил за то, чтобы называть ее так?

Ее захлестнуло чувство сильнейшей неприязни. Она снова спустилась на первый этаж, вытащила пробку из недопитой бутылки вина и приложилась к ней. И тут только заметила Грасу, наблюдавшую за ней в полуоткрытую дверь кухни.

В двенадцать дня ей подали омлет. Накрыли на стол, словно в ресторане. Луиза едва притронулась к еде.

«Пустота, как перед принятием решения, – подумала она. – Собственно говоря, я прекрасно сознаю, что мне надо уехать отсюда, и поскорее».

Кофе она пила за домом, где пекло не так сильно. Цепная собака не спускала с нее глаз. Незаметно Луиза задремала и очнулась от легкого прикосновения Селины.

– К вам пришли.

Луиза встала, еще не совсем проснувшись. Ей снился Артур, что‑то случившееся в детстве. Они опять плавали в черном озере. Вот и все, что она запомнила.

В гостиной ее ждала Лусинда.

– Ты спала?

– Мое горе и сон переплетаются. Я никогда не спала так долго и так мало после смерти Хенрика.

Вошла Селина, спросила что‑то на своем африканском языке. Лусинда ответила, Селина исчезла. Луиза мельком подумала, что она двигается так легко, будто ее ноги вообще не касаются коричневого деревянного пола.

– О чем вы говорили? Я не поняла ни слова.

– Она спросила, не хочу ли я чего‑нибудь выпить. Я отказалась.

Лусинда была в белом, на ногах – туфли с высокими каблуками. Заплетенные волосы туго обхватывали затылок.

Лусинда очень красива. Она делила ложе с Хенриком, как и с Ларсом Хоканссоном.

Эта мысль вызвала у нее досаду.

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной, – сказала Лусинда.

– Куда?

– За город. В одно место, очень много значившее для Хенрика. Вечером мы вернемся.

Машина Лусинды стояла в тени цветущего палисандра. Красный капот был усыпан лавандово‑сиреневыми листьями. На старом автомобиле виднелись вмятины. Усевшись в машину, Луиза почувствовала запах фруктов.

Они ехали по городу. В машине было жарко. Луиза сидела, повернувшись к открытому окну, подставив лицо ветерку. Движение на улицах – сущий хаос, машины рвались вперед, не уступая дороги. В Швеции практически у всех водителей отобрали бы права, подумала она. Но здесь не Швеция, а страна в Восточной Африке, и здесь побывал Хенрик незадолго до своей смерти.

Они приближались к окраинам города – полуразрушенные складские помещения, всюду выбоины на тротуарах, ржавые машины и бесконечный поток пешеходов. Когда они остановились на красный свет, Луиза увидела женщину с большущей корзиной на голове и еще одну, которая несла на голове красные туфли с высокими каблуками. Повсюду тяжелые ноши, думала она. Ноши на головах женщин. Остальные ноши, о которых я могу только догадываться, они несут в себе.

Лусинда свернула в хаос перекрестка с испорченным светофором, уверенно прокладывая себе путь сквозь эту неразбериху Луиза увидела указатель: Шаи‑Шаи.